– Не сомневайся, проверю, – снова вернулась в гостиную, не желая на него любоваться, и чуть слышно пробурчала себе под нос, – вот прямо сейчас как разбегусь, не остановишь!

Хотя проверить надо бы, а то вдруг в очередной раз обманывает.

Чуть слышно прошелестела дверь в его комнату, оповещая, что Тим ушел к себе. Правильно, пусть идет, посидит в заточении, может мысли какие умные в голове родятся.

Мечтательница!

Дальше мой день протекал откровенно однообразно. Побродила по дому, пытаясь найти себе занятие. Безрезультатно. Читать – не хочу, телевизор смотреть – не хочу, есть – не хочу, гулять – тем более не хочу. Скукотень! Хоть иди и спать ложись в середине дня. Вот только беда в том, что и спать не хочу. Вообще ничего не хочу. Депрессия что ли?

Кое-как заставила себя почитать, удобно устроившись в гостиной. Книга попалась легкая, поэтому я, не напрягая мозг, меланхолично перелистывала страницу за страницей не особо и вчитываясь в хитросплетения судеб героев. По сюжету кто-то от кого-то бежал, кто-то кого-то догонял. Я даже имена персонажей не пыталась запомнить, справедливо полагая, что держу эту книгу в руках первый и последний раз.

Ближе к шести вечера услышала легкие шаги по коридору, приближающиеся ко мне. Упрямо сделала вид, что ничего не замечаю и полностью поглощена увлекательным чтивом. Наконец, Тимур зашел в гостиную, молча остановился в дверях, и я почувствовала на себе его тяжелый взгляд.

– Я разрешала выходить? – не оборачиваясь, поинтересовалась у него, – что-то не припомню.

– Я уточнить пришел, – тон холодный, мрачный, б-р-р-р-р-р.

– Уточняй, – по-прежнему даже не думаю поворачиваться в его сторону.

– У меня два взаимоисключающих приказа. Один – сидеть в комнате и не вылезать, второй – готовить. Что именно я должен делать?

Что, поганец вредный, оголодал? Привык к полноценному питанию? Не хочется на голодный паек переходить? Хотела пройтись едким словом по этому поводу, но сдержалась, вспомнив слова Никиты, что не надо обострять ситуацию. Хватит на сегодня скандалов, включаем режим неприступной Снежной Королевы:

– Иди, готовь, – мой голос звучал все так же сдержанно и прохладно, хотя словами не передать, каких усилий мне это стоило.

Больше не проронив ни слова, Тимур ушел на кухню, и через минуту оттуда послышалась какая-то возня. Парень доставал посуду, продукты из холодильника, включал воду, а я сидела и как дура прислушивалась, ловя каждый звук. Книга уже давно бесполезным грузом лежала на моих коленях, выполняя исключительно маскировочную функцию. Если взглянуть на меня со стороны, ты можно подумать, что я увлечена чтением, а не подслушиванием за Тимуром.

Блин, что я вообще делаю? Что за глупости творю из-за него? Готовит и пусть себе готовит! Зачем сидеть и жадно ловить каждый звук? Я не знаю.

Просто сидела и слушала, невзирая на доводы разума, и ловила себя на мысли, что мне интересно посмотреть, что он там творит. Одернула себя, ругая за нелепые желания. Не хватало еще отправиться на кухню, чтобы посмотреть на него. Он что-нибудь скажет, я отвечу, и так до очередного скандала и скатимся. Нет, уж, спасибо! На сегодня лимит допустимой нервотрепки я уже исчерпала. Пусть все делает и идет к себе.

Решив так, снова с усиленным рвением уткнулась в книгу, да только строчки перед глазами упрямо расплывались, их смысл от меня ускользал, оставаясь где-то за гранью сознания. Сама не желая того, опять обратилась в слух. Вот напасть!

И посмотреть хочется, и чтоб поскорее ушел к себе хочется. Прямо сгусток противоречий, а не Василиса Чуракова. Сама себя последнее время удивляю.

Примерно через полчаса мое Наказание выглянуло в коридор и буркнуло, что все готово. Я сделала вид, что недовольна тем, что оторвали от чтения великолепного шедевра, и с кряхтением поднялась на ноги, гадая, что делать дальше. С одной стороны, вроде решила, что больше никаких совместных приемов пищи, а с другой-то уже привыкла, что эта наглая морда сидит за другим концом стола.

Может все-таки отправить его в комнату, пусть там и ужинает? Нет, плохая идея. Так и будет, потом туда-сюда еду таскать, не отучишь. Подождать когда свалит с кухни? Опять получается, что отступаю, прогибаюсь под него. А с ним совместно нет никакого желания время проводить, и это не смотря на то, что минуту назад мечтала увидеть, чем он там занимается.

Блин, что делать-то? И посоветоваться не с кем, и спрятаться не за кого. Засада!

На кухню шла как на эшафот, раздираемая внутренними противоречиями.

Попробовать еще раз? Уже точно последний. Или не стоит? Или стоит? Он ведь обязательно что-нибудь да выдаст, по поводу дневного происшествия. Что-нибудь неприятное. Тогда был не особо болтлив, наверное, оттого что с крыши свалился, а сейчас ему ничто не помешает завести разговор на волнующую тему. И что тогда? Очередная ругань на ночь глядя, после которой я глаз не смогу сомкнуть? Что же так все сложно, неоднозначно и запутанно?! Надоело.

Чутье как всегда оказалось право. Тимур смог продержаться в тишине и спокойствии минут пятнадцать, не больше, после чего, впившись в меня цепким взглядом, спросил:

– То есть теперь я еще и заключенный? – и в голосе такой гремучий коктейль перекатывается, что с трудом удается перебороть желание уйти. Не имею права уходить, я дома. У себя, черт подери дома! И не могу себе позволить просто взять и сбежать от него, дав тем самым ощущение безнаказанности, вседозволенности. И от этого хуже всего. С ним не получается плавно обходить острые углы, гасить разногласия в зародыше. На него не подействуют ни увещевания, ни призыв к здравому смыслу, ни ласка, ни забота. Ничего. Он абсолютно закрыт, забаррикадирован, замурован за толстыми непробиваемыми дверями. Да, так проще выживать, цепляться зубами за каждую подвернувшуюся возможность. Все правильно. Но как же мне тяжело находится с ним рядом. Ощущение, что идешь острию ножа, с одной стороны которого плещется раскаленная лава, а с другой мрачная трясина.

И рада бы промолчать, проигнорировать его, да только чувствую, что смотрит, в упор, ожидая ответа.

– Удивлен? – чудом удерживаю голос от дрожи, – а чего ты, собственно говоря, ожидал? Что погладят по голове, похвалят за отвагу и находчивость и все оставят как есть?

Молчит, не отводит темных глаз. И я в ответ сморю, хоть и нестерпимо хочется отвернуться, а еще лучше уйти отсюда или его прогнать. Но прекрасно знаю, что не уйду, и не прогоню, а значит, этот неприятный разговор будет продолжаться.

– Теперь ты под домашним арестом. Сделаешь дела на кухне и к себе.

– Думаешь, меня это волнует. По-твоему, я расстроюсь из-за такого наказания? – хмыкает он, одаривая меня снисходительным взглядом.

– Я ни о чем не думаю. Понятия не имею, волнует ли тебя вообще хоть что-то в этой жизни или все, как с гуся вода. И даже гадать не буду, – поморщилась оттого, что в висках внезапно зашумело. Давление что ли на нервной почве поднялось? Этого еще не хватало, для полной радости, как у бабки старой. Зря, зря решилась на этот совместный ужин. Ох, как зря! – может посидишь в одной комнате, подумаешь, выводы определенные сделаешь, а может и не сделаешь.