я уже сказал, что всеобщей поддержки наши… мои предложения точно не получат. Однако лишь таким образом мы сможем по крайней мере обеззаразить десять миллионов тонн… девять, и минимум шесть-семь миллионов тонн после этого будут полностью годны в пищу, а остальное зерно при использовании в качестве корма не приведет к массовому падежу скотины. А других вариантов я не вижу.

— Но почему тогда вы говорите лишь о половине урожая?

— Потому. — Берия внимательно поглядел на Сталина, затем перевел взгляд на Куйбышева, задавшего этот вопрос. — Потому что если мы попробуем вывезти все зерно, то получим бунт, причем такой, что подавить его даже вся наша армия не сможет.

— Но перевезти за месяц в Нижнее Поволжье девять миллионов тонн, — задумчиво прокомментировал товарищ Кржижановский, — это ведь просто физически невозможно!

— Я не говорил, что все зерно нужно везти именно туда. Есть еще зерноочистительные заводы под Воронежем, в Тамбове и под Нижним Новгородом… там мощности заводов заметно меньше, но миллион, а то и полтора тонн они переработать в состоянии. Часть можно отправить в Брянск и Гомель: там, конечно, погодные условия далеко не лучшие, примерно как в Орле, да и мощности по переработке довольно незначительны — но там хотя бы уже заработали установки осушительные.

— Все равно, наши железные дороги просто не смогут столько перевезти.

— Если придется, то уж лучше остановить перевозку всех прочих грузов… на месяц. Потому что выбор у нас очень прост: всё зерно, которое мы сможем вывезти из Украины, мы спасем. А то, что там останется — пропадет.

— Но по плану мы готовились вывезти с Украины до шести миллионов тонн, причем за четыре-пять месяцев…

— Значит нужно менять планы! — довольно сердито произнес Сталин, — у нас сейчас сохранение урожая — самая первоочередная задача! Пусть НКПС составит новые планы в свете того, что сообщил товарищ Берия… и да, насчет остановки перевозки прочих грузов… я думаю, что и такой вариант стоит серьезно рассмотреть…

После завершения совещания Сталин попросил Берию немного задержаться:

— Ответь мне, если сможешь: откуда Старуха берет все свои цифры? Она же их тебе сказала еще в мае, а мы получили подтверждение верности ее расчетов лишь сейчас…

— Откуда-откуда… от верблюда. Мне товарищ Ипатьев в разговоре как-то мельком отметил, что у нее в голове стоит мощная аналитическая машина, которая по куче разрозненных фактов выдает полную и верную информацию. Он это по поводу ее химических достижений сказал, но, похоже, она не только про химию свою думает. И да, она сейчас срочно налаживает производство еще какой-то сильно химической гадости, которую нужно будет кидать прямо в вагоны, в которых зерно возить будут. Разные гадости: силикагель, который просто в мешках туда класть надо будет — он лишнюю воду из зерна вытянет. И отраву какую-то противогрибковую. Но производство лишь налаживается — я про отраву говорю — и на весь объем перевозок отравы не хватит…

— А людей этой отравой мы не перетравим?

— В смысле, не станет ли ядовитым зерно? Нет, не станет: сернистый газ американцы уже довольно давно используют, они нужные исследования провели и убедились, что зерно ядовитым не становится. А новая химия… Старуха говорит, что эта отрава сама по себе разлагается полностью за пару месяцев. То есть сразу его в пищу употреблять нельзя будет, а месяца через два — за милую душу. Только вот что… она предупредила, что мы хоть наизнанку вывернись, но больше шести миллионов тонн с Украины спасти не сможем. Просто не вывезем… но на это и наплевать бы…

— Так, а на что не наплевать?

— Еще она сказала, что тамошние мужики просто украдут два-три миллиона тонн, и ладно бы просто украли: им-то всяко что-то есть нужно. Но они по воровской своей натуре — это я ее слова передаю только — зерно это будут прятать, в том числе и от собственных соседей, и прятать будут в ямах.

— И?

— В ямах тепло и сыро, этот самый грибок с плевела всю пшеницу тоже заразит. А когда они зерно выкопают и начнут жрать — потравятся чуть не поголовно. И она сказала, что у тех, кто такое зерно жрать будет, быстро проявятся очень специфические симптомы… сейчас, я записал… вот. Яд сильно воздействует на почки, почки работать перестанут, люди опухнут как при водянке — а после неизбежно умрут. Лечить таких, по ее словам, уже бесполезно, и не потому, что вылечить очень трудно. А потому, что кроме почек яд и на мозги сильно действует. Очень сильно, по ее словам четверть просто с ума сойдут… окончательно, половина останется практически нетрудоспособной… в общем — жопа полная.

— Меры противодействия она предложила?

— Ну… да. Обыскивать села, искать такие захоронки, зерно из них изымать и уничтожать не месте. Причем она это совершенно всерьез предложила, настолько всерьез, что организовала питомник, в котором собак учат такие захоронки выискивать. Но это тоже будет таким поводом для бунтов…

— А других предложений у нее нет?

— У нее есть только развитие этих предложений. Поскольку, говорит, ресурс у нас ограничен, то зачищать села от отравы нужно лишь на Слобожанщине и в Малороссии. А прочие, говорит, сами выбрали свою судьбу, мешать им не стоит.

— Все-таки она…

— Сам почитай, она все в письменном виде изложила. И я в одном с ней согласен: на всю Украину у нас ресурса просто не хватит.

— Почитаю… а что у тебя с подсобными хозяйствами в Прииртышье и в Поволжье? Оттуда зерно хоть какое-то вывезти можно будет?

— Там… там относительно неплохо. Урожаи, конечно, не рекордные, но терпимые, местные хранилища и зерноочистительные заводы справятся. А насчет вывоза… Там почти все хозяйства узкоколейками соединены, так что за вывоз урожая в хранилища особо беспокоиться не нужно. И сухо очень… сохраним зерно. И… я тут подумал, что очень вовремя банда Голощекина потравилась: местные кайсаки стада не то что сохранили, а даже увеличили, сейчас с удовольствием скотину на забой продают. Выкрутимся… то есть везде, кроме Украины неплохо так выкрутимся. Ну а там… мы уже сделали все, что могли, теперь дело за НКПС… и за Старухой с ее химией.

На самом деле Вера Андреевна «в прошлой жизни» где-то в середине тридцатых некоторое время работала именно над фунгицидами, и от коллег узнала очень много интересного относительно голода тридцатых.