смогу ответить ни на один из его вопросов. Никогда. И я знала, что он будет бить меня до тех пор, пока я не отвечу. Но раз этого не произойдет никогда, значит, рано или поздно он устанет.

Вместо ответа я спросила, где он нашел журнал.

— В каком смысле, где я его нашел?! Ты прекрасно знаешь, где я его нашел.

— Ты что, рылся в моей комнате?

— Нет, я не рылся в твоей комнате. Мне не хватило грязного белья, чтобы заполнить стиральную машину, так что я решил оказать тебе услугу и постирать твои простыни.

— О, — вымолвила я.

— Когда тебе оказывают услугу, нужно благодарить, — напомнил папа.

— Спасибо.

Мы проехали заправку, где несколько ребят из старших классов организовали сбор средств для благотворительности и мыли машины. Они держали плакаты и прыгали. Когда мимо проезжала машина, они начинали кричать, какая она грязная и что нужно поддерживать благотворительную организацию “Юнайтед Уэй”. Я знала, что папа их ненавидит. Если бы он увидел меня в таком виде — хоть я и подозревала, что такое поведение совершенно нормально для мойщиков машин, — он бы просто разъярился.

— Так откуда у тебя этот журнал? — повторил он.

Я не ответила. Просто не смогла. Не то чтобы я хотела защитить мистера Вуозо, нет. Наоборот, я хотела, чтобы у него были проблемы. Вот только сама не хотела влипнуть вместе с ним.

— Отвечай! — заорал папа.

Я вновь промолчала, и тогда он снова ударил меня по ноге, заявив, что дома меня ожидает взбучка покруче.

— Ты живешь в каком-то своем, аморальном мире. Нормальные люди не совершают таких поступков, как ты. Ты ненормальная. Этот журнал предназначен для мужчин, а не для женщин. Ты смотришь на фотографии со шлюхами, и они тебе так нравятся, что ты даже решила припрятать журнал. Ты не слушаешься меня, ты не слушаешься свою мать. Однажды, Джасира, тебе будет негде жить.

Мы въехали в наш район, и через минуту показалось то место, где папа сбил Снежка. “Прости, Снежок”, — произнесла про себя я. Каждый раз, проезжая мимо этого места, я мысленно просила прощения. Я пыталась представить, как Снежок выпрыгивает на дорогу перед машиной, а папа не успевает затормозить. Но почему-то каждый раз в моей голове рисовалась другая концовка, где папа просто не захотел остановиться. Может, и мог бы, но вместо этого предпочел сбить Снежка.

Мы свернули на нашу улицу, подъехали к гаражу. Журнал все еще лежал у меня на коленках. Я нагнулась, чтобы взять рюкзак — тот же, что я носила в школу, только теперь вместо книжек в нем лежали пижама и зубная щетка.

— Дома ты пожалеешь о том, что натворила, — пригрозил папа, открывая дверь.

Я тоже открыла дверь, чувствуя себя одеревеневшей и медлительной. Отчасти из-за ноги, которая болела и отказывалась двигаться больше, чем это было нужно для ходьбы. Отчасти из-за того, что я была растеряна — я знала, что произойдет дома, и не хотела туда идти. И не понимала, почему я должна туда идти.

— Быстрее, — поторопил меня папа. Он уже стоял у задней двери и вынимал ключи от дома. Затем он толкнул дверь и оставил ее открытой, чтобы я пошла вслед за ним. Какая-то бессмыслица. Я должна войти внутрь, чтобы меня избили.

Я прикрыла дверцу машины и пошла по подъездной дорожке. Затем я достигла края лужайки Вуозо и пересекла ее. Я ускорила шаг, прижимая к себе журнал. Рюкзак трясся в такт шагам. Каждый раз, когда левая нога касалась земли, мое бедро пронизывала боль.

Я прошла мимо подъездной дорожки Мелины, потом пересекла их лужайку. Добралась до главной дорожки и поднялась по ступенькам. Машины Мелины видно не было, так что я расстегнула крошечный кармашек сзади рюкзака и вынула оттуда ключ.

Как только я открыла дверь-ширму и вставила ключ в замок, я услышала папу, который выкрикивал мое имя. Я быстро взглянула на наш дом и увидела его около нашего гаража. Я стала поворачивать ключ и больше на него не смотрела. Только слышала свист рассекаемого воздуха, топот его ног и крики, которые становились все ближе. Но это было уже не важно, потому что я открыла входную дверь и зашла внутрь, быстро захлопнув ее за собой, пока Гил наблюдал за моими действиями с дивана.

Сперва он, кажется, немного удивился, но потом повел себя так, будто бы так и надо.

— О, привет! — поздоровался он. — Проходи.

Я не сдвинулась с места. Скоро сюда явится папа, и я понятия не имела, что делать дальше.

— А Мелина дома? — спросила я.

Гил покачал головой.

— Она на йоге для беременных. Но скоро вернется, так что ты ее дождись.

На голове у него красовалась черная вязаная шапочка, которая делала его похожим на дружелюбного бандита. На журнальном столике перед ним лежала стопка бумаг. Кажется, он разбирал счета.

Тут раздался громкий стук в дверь.

— Эй! — кричал папа. — Откройте, пожалуйста!

Я взглянула на Гила. Я не могла просить его о помощи, мне было слишком стыдно. В руках я держала “Плейбой”, и Гил, бросив на него первый взгляд, потом старательно отводил глаза. Будь Мелина дома, я могла бы попросить ее о помощи, но ее тут не было. Если бы я была одна, я бы просто закрыла дверь и выслушала всю папину ругань. Но рядом стоял Гил, поэтому я пошла открывать дверь.

— Погоди-ка, — произнес вдруг он, вставая с дивана. — Я открою.

Дойдя до меня, он произнес:

— Кажется, тебе нужен платок. Может, поднимешься наверх, в ванную?

Я дотронулась до своего лица. Оказывается, я плакала. Не знаю, правда, из-за ноги или из-за побега.

— Вторая дверь направо, — подсказал Гил.

Я кивнула и начала подниматься по лестнице. Ковра, как у Вуозо, на ней не было, так что звук моих шагов звонко разносился по дому. Я чувствовала, что Гил наблюдает за мной. Хорошо бы он не стал открывать дверь, пока я не перестану издавать так много шума, подумала я. И он не стал. Стук в дверь не прекращался, пока я не свернула в коридор второго этажа.

С каждым шагом я все четче понимала, насколько я себе навредила, не последовав домой за папой. Если бы я вернулась, как только он меня позвал, мне точно пришлось бы несладко. Еще хуже все обернулось бы, если бы я сейчас открыла ему дверь и пошла с ним домой. Но теперь, когда вместо меня с ним будет разговаривать Гил, в то время как я