никого не было и она, сжав зубы, медленно, по стеночке, поднялась на ноги и словно против ураганного ветра двинулась к лестнице, ведущей во внутренний двор крепости. В какой-то момент зов многократно усилился, ее потянуло в противоположную сторону, но неожиданно вспыхнувшая злость вновь придала ей сил. Она упрямо переставляла ноги, раскачивая свою ненависть, и с каждым ее усилием образ твари, возникший было где-то на краю сознания, бледнел и отдалялся.

Она почти дошла до ближайшего выхода, когда вдруг почувствовала, что он ждет ее именно там. Тварь находилась прямо на ее пути, причем совсем недалеко. Конечно, мысленно усмехнулась она, он догадался, куда она кинется в первую очередь. Развернувшись, она двинулась в другую сторону, к другому выходу из крепости. Тот лежал дальше, но Юлька, все еще чувствуя зов, но уже почти освободившись от его власти, ускорила шаг. «Будь ты проклят, людоед, чудовище, тварь», — думала она с яростью, и чем сильнее росла в ней ненависть, тем быстрее съеживалась и отступала тварь.

И опять, почти дойдя до цели, она ощутила, что он там.

Может, это обман? Может, он внушает ей, что выход перекрыт, загоняет в ловушку?

Нет, он действительно там, она знает, что он там.

В панике она повернула обратно. Куда бежать? Куда, если он у себя дома и знает каждый поворот, каждую лесенку, более того, он видит и чувствует, куда именно она идет?

"Бесполезно, — услышала она смешок. — Не трать силы. Ты моя. Смирись"

"Ни за что, — подумала она яростно. — Если уж мне умирать, то тебе я точно не достанусь".

И, не рассуждая больше, она опрометью кинулась на верхнюю площадку. Тварь шла следом, Юлька чувствовала ее поступь, ее дыхание совсем близко от себя, но у нее было крохотное преимущество в скорости. Вылетев наверх, она поспешно надела крылья, закрепила рюкзак на спине; мысль о том, что она разобьется, отскочила от нее, слово мячик от стенки.

"Разобьешься, — насмешливо повторила тварь. — Дело даже не в смелости. Ручки у тебя слабенькие, вот почему тебе не летается. Спортом надо было заниматься, дура, — голос из насмешливого превратился в сладкий. — Ну же, давай! Я все равно поймаю момент твоей смерти и заберу душу. Выброс энергии будет не слабее, чем если бы я сам тебя убил, а мне не придется придумывать легенду, куда ты делась, и прятать тело."

Он появился следом за ней на верхней площадке — невысокий, худощавый, черноволосый. Элегантный немолодой шаам в темно-синем бархатном жилете. Холодные пронзительные глаза пытались поймать ее взгляд, но Юлька уже знала, что именно этого делать не стоит.

"Будь ты проклят," — крикнула она, распахнув крылья и, разбежавшись, сиганула вниз. Воздушный поток подхватил ее, подбросил вверх, но тело, на самом деле неплохо подготовленное регулярными, хоть и неудачными, тренировками, неожиданно само поняло, что и как оно должно делать.

Ее захлестнул идиотский восторг, радость, от которой захотелось кувырнуться в воздухе. К счастью, когда-то еще Брес предостерегал ее от таких вот безумных фокусов. Успокоив бешено трепыхающееся сердце, она выровняла полет и огляделась. Наган-Карх оказался неожиданно далеко, присутствия Кольера больше не ощущалось.

Что, съел? — подумала она со злорадством. — Чудовище…

Еще раз оглянувшись назад, она убедилась, что следом за ней никто не отправился. Саша, подумалось ей с тоской. Я его больше не увижу. Все кончено. Навсегда. Так, наверно, даже лучше. Все равно бы у нас ничего и никогда не вышло. Теперь они сделают из него настоящего Нага, и он выкинет меня из головы так же, как выкинул Румянцева.

Что ж, пусть так. У нее теперь другая цель — спрятаться и выжить.

Так, а куда летим-то?

Глава 24. Ключ

— Я нашла то, что ты просил, — сказала Ширин безо всякого вступления, когда я пересек порог ее гостиной. — Заберешь?

Я пожал плечами. Часть ключа от оружейки нагов — Награ. Зачем оно мне, я же просто так спрашивал… Пусть лучше хранится у Ширин, в ее неприступной цитадели.

— Кстати, знаешь, кто интересовался им чуть позже, чем ты? — она невесело улыбнулась. — Угадаешь?

Я покачал головой. Мне не то чтобы думать, мне глаза открывать не хотелось, а еще требовалось лететь в Лаорику, тамошний глава Стражи просил о личной встрече. Непростой вопрос… у них там два древних законсервированных порога-перехода на Старую Землю, и один из них явно разваливается: с Основы к нам стало затягивать животных и предметы быта. Скорее всего, с той стороны вокруг порога тоже образовалась аномальная зона. До людей дело пока не дошло, но это только начало. Если оставить все как есть, порог распадется, Грань в этом месте начнет истончаться и расползаться. Надо решать, нужен ли нам этот порог, и если да, то заняться ремонтом. Если же мы примем решение порог убрать, то сделать это желательно при моем участии — только Ворон может удержать рвущуюся в этом месте Грань от окончательного разрушения.

— Сколько ты уже в воздухе? — неожиданно спросила Ширин.

Я задумался. Сколько я не спал? Не помню. Дней пять, наверное… Последние три месяца пролетели, словно один день. Нэрги словно обезумели. Они изменили тактику, выгрызая несколько дыр, через которые проникали небольшие группы людей на транспортах и набрасывались на наших воинов, пытаясь уничтожить как можно больше бойцов, а затем так же стремительно отступали. Появились раненые, уже были жертвы, как среди Пауков, так и среди Нагов. Я кидался от одного прорыва к другому, помогая и с нэргами, и с людьми, а иногда брал сабли в руки и заменял Шандра на земле. Ширин уже несколько раз просила о встрече, но, отчаявшись вызвонить меня по гвору, в итоге прислала мне письменное приглашение в Нуэйн. Я обнаружил его, вернувшись с одного из вылетов в Ар Хойт, боевой запал еще не выветрился, и я решил, что отдохну потом. Когда я приземлился на верхней площадке Нуэйна и принял человеческий облик, я вдруг понял, что даже стоять ровно не могу.

— Давай я тебя хотя бы покормлю, — предложила она с сочувствием, выслушав мой рассказ. Я кивнул, соглашаясь.

— Реваль это был, — бросила она, распорядившись насчет обеда. — Только у него имелось примерное описание, как эта вещь выглядит. За что я ему, кстати, очень благодарна, — усмехнулась Ширин, протягивая мне небольшой серебряный цилиндрик миндалевидной формы, сплошь покрытый изящными узорами, больше похожий на женское украшение, чем на ключ. — Смотри, — она ногтем нажала на едва заметную насечку сбоку, и капсула открылась, словно футляр, явив мне тонкую пластинку с витиеватыми прорезями