Она присела на минутку рядом, повздыхала чуток, спросила шепотом: «Кто же ты?», а потом отправилась на прием к директору…

– Вот так, – закончила свой рассказ Кино Владленовна.

– Ну что ж, – покачала головой, украшенной пышной прической, Василиса Никоновна. – Такое бывает. Развитие опережает рост!

– Так можно пока он у меня поживет?

Директор по своей природе была совсем не зла, а потому ответила:

– Почему нет?

– Спасибо, – поблагодарила воспитательница Дикая.

– Не за что, девочка.

Когда молодая коллега ушла, Василиса Никоновна задумалась о своей семейной жизни и обнаружила, что в ней совсем нет детей.

Ей не стало грустно от этого открытия, директор вспомнила свой возраст и сочла его не совсем критиче-ским для рождения потомства, а потому непременно решила с сегодняшнего дня перестать пользоваться противозачаточными таблетками. В том, конечно, была своя проблема, так как противозачаточные таблетки помимо деторождаемости контролировали взвешенность муж-ских гормонов в организме женщины и не позволяли расти на ее теле белесому пушку.

Бог с ним, с пушком, – решила Василиса Никоновна. – Тем более, что муж у меня волосат, как обезьяна! Главное, чтобы мальчик родился! А то если на свет девочку произведем и пойдет она ликом в отца, то несчастна будет ее жизнь.

Василиса Никоновна решила снова позвонить мужу на работу, так как накануне ей поговорить со своей армян-ской половиной не удалось по причине позднего прибытия милиционера со службы домой.

– Але! – сказала она в трубку. – С кем говорю?

– Дежурный.

– Это Зубова, жена старшины!

– Никак нет! – отчеканил дежурный.

– Что – «никак нет»? – не поняла директор Дома.

– Никак нет! – повторил дежурный. – Иван Зубов теперь не старшина, а со вчерашнего дня прапорщик!

Ах, подлец, – подумала Василиса Никоновна. – Не сказал! Наверное, не хотел будить меня!..

– Так что же, могу я поговорить с прапорщиком Зубовым Аванесом?

– А вы умеете долму готовить? – поинтересовался дежурный.

– Нет, – ответила женщина раздраженно. – Зубяна мне!

– Так точно.

Прошло некоторое время, прежде чем в трубке прозвучало знакомое протяжное «алло-о».

– Авик! – сказала Василиса Никоновна. – Авик, это жена твоя!

В трубке послышалось лузганье.

– Опять семечки лузгаешь?

– Прапорщик Зубян слушает!

– Не Зубян, а Зубов!

– Не лузгаю, а грызу!

Василиса Никоновна хотела было рассердиться, но ситуация к этому не располагала, и потому женщина сказала в трубку отчетливо:

– Авик, я беременна!

Лузганье прекратилось.

– Ты не понял?!.

– Повтори! – потребовал хриплый голос с армян-ским акцентом.

– Я – беременна, – отчетливо произнесла русская жена.

Василиса Никоновна не обманывала своего армянского мужа. Она действительно верила, что если закончила принимать таблетки, то после сегодняшней жаркой постели ее лоно непременно понесет.

С той стороны трубки шумно дышали. Василиса Никоновна терпеливо ждала.

– Спасибо, – хрипло проговорил Аванес. – Люблю тебя, как воздух, как небо, как горы!..

Василиса Никоновна прервала на этом стихосложение мужа и объявила ему, что отныне он должен вести себя подобающе, как понимающий это торжественное жен-ское состояние.

– Так точно, принцесса!

– И должен прекратить лузгать семечки!

– Грызть! – поправил муж.

– Это вредно будущему ребенку!

Она не заметила подковырки мужа или не захотела ее замечать, а если бы ее спросили, чем вредно лузганье семечек для беременной женщины, она не нашлась бы что ответить, да какое это имеет значение! Василиса Никоновна была уверена, что ее муж Аванес Зубян непременно перестанет грызть тыквенные семена.

– Девочка или мальчик? – поинтересовались из отделения голосом, полным торжественного волнения.

– Мальчишечка, мальчишечка! Твой наследник!

– Да-да! – вторил счастливый Зубян. – Папа будет рад внуку! Вино сынок научится делать!..

– Мальчик будет рожден дворянином! – напомнила жена властно.

– А-а!.. – промычал в ответ Аванес.

– И мне не нравится, что ты не рассказываешь, что происходит у тебя на работе! Ты многое скрываешь!

Зубян было хотел осечь дерзкую женщину, но вспомнил о ее состоянии и лишь покорно согласился:

– Да-да, невнимателен я к тебе! Но исправлюсь!

– До свидания! – попрощалась Василиса Никоновна.

Директор повесила трубку, откинулась в кресле и принялась обдумывать навалившуюся на нее новую жизнь…

Между тем воспитательница Дикая, уложив мальчика в постель, что-то напевала ему, и проскальзывали в ее напевах азиатские коленца. От этой музыки мальчик открыл глаза и сказал: «Хорошо!» Девушка вздрогнула всем телом. Она никак не могла привыкнуть к здравой речи от такого крохотного существа, а потому прекратила петь.

– Пой же! – потребовал ребенок.

И тут в ней заговорила гордость.

– Не хочу.

На секунду Дикой показалось, что мальчик пожал плечами, а потом она увидела, как он закрыл глаза.

– Надо выбрать тебе имя? – сама у себя спросила девушка.

– Не надо, – ответил азиат, не открывая глаз.

– У тебя оно есть?

– Есть.

– Какое, если не секрет?

– Батый, – ответил мальчик.

– Хорошее имя…

Дикая почувствовала, что мальчик вновь заснул. Она разглядывала его спящего, и казалось ей, что видят ее глаза, как на головке подкидыша растут черные, как ночное небо, волосы.

– Тьфу, тьфу, тьфу! – поплевала девушка через левое плечо и почему-то принялась разбирать шкаф со старыми игрушками, находящийся в ее комнате.

Проскользнуло множество воспоминаний. Эти старые плюши возвращали ее в детство, в котором она не знала, была ли счастлива или нет, но воспоминания были приятными. Сегодняшние дети вряд ли станут играть этими археологическими предметами!

Дикая обнаружила в шкафу пластмассовый меч, шлем и щит и вспомнила мальчика Борю, которому принадлежали эти вещи. Ей нравился Боря, она в седьмом классе даже хотела любить его, и они под покровом темноты поцеловались, но вдруг у Бори обнаружился уникальный голос и его забрали в специальный интернат для особо одаренных детей… Он так плакал, садясь в автобус, и кричал: