– Красиво, – улыбнулась она, а потом вдруг покраснела, быстро клюнула меня в щеку и убежала в дом.

Я немного постоял в ступоре, а потом засмеялся, потирая щеку. Все равно что смущенная школьница на первом свидании… или это уже где-то было? Продолжая смеяться, я потащил первый ящик с черепицей на крышу. Мне все еще было чем заняться, пусть тревога, поднявшаяся от увиденного в Цветущих холмах, так и не ушла.

Откинув крышку, я взглянул на десятки волнистых пластин и понуро вздохнул, понимая, что до ужина я вряд ли отсюда слезу. Причем до ужина следующего дня.

– Что, и в столице бывал? – спросил Курт, подавая мне конец веревки.

– Бывал, – кивнул я, затягивая ее узлом и перекидывая конец Кербу, стоявшему на «этаж» выше.

– А какая она, столица? – поинтересовался Мони, сидевший на носу.

Чтобы вы окончательно не запутались, я поясню – мы строили чучело. Не то жалкое чучело, которые вы наверняка не раз сжигали на Масленицу, а настоящее чучело для празднования дня Огня. Высотой оно было метров семь, шириной все четыре, а жар от него будет таким, что стоять придется в пятнадцати шагах. Подобное я видел только в священной жемчужине Великих песков – свободном городе Нала-Су, но и там чучело не было столь большим.

Что же на нем делал я? Конечно же помогал его строить. Как я уже говорил – я согласился помочь хуторянам с подготовкой. Хотя, по сути, выбора у меня особого не было. Если хочешь учувствовать в праздновании – будь добр поучаствуй и в подготовке. Так что все, и стар и млад, вносили свой посильный вклад в общее дело. Правда, старики обычно просто сидели на лавках и поучали нас, молодежь, как правильно не только жить, но и готовить главный праздник страны. Сперва эти поучения раздражали, потом изрядно смешили, а под конец я и вовсе перестал их слышать, воспринимая как фоновый шум.

– Ну… – протянул я, вбивая очередной гвоздь. Правда, на этот раз не в крышу дома, а в плечо чучела. – Большая она. Такая большая, что на главном проспекте могут четыре кареты разъехаться и бортами друг друга не задеть.

– Брешешь! – воскликнул Керб, греющий уши в нашем разговоре.

– Правду тебе говорю, – заверил я старого знакомого, с которым мы когда-то вместе подглядывали за купающимися девками. – Сантос – он большой. Четыре, нет, пять Гальдов уместил бы!

– Дела-а, – хором протянули парни.

И вновь застучали молотки, заскрипели веревки и задрожали канаты, намотанные на каркас.

– А где еще был?

– Много где, – пожал я плечами. – В Нимии был. В долине Мертвых Царей был, в Цветущих холмах, в баронствах, Рассветное море пересек, на острове волшебном был, в Великих песках побродил, даже в Мукнамасе, столице Алиата, был.

Парни помолчали, восхищенно глядя на меня, а потом снова протянули:

– Дела-а!

– Слушай, Тим, – обратился ко мне крепыш Мони, слывший первым бойцом на селе. Ни один восьмой вечер в таверне не обходился без него. – Ты вот говоришь, что в Великих песках был?

– Ну был, – кивнул я, затягивая тугой морской узел.

– А Ветра видел?

Я поперхнулся, чуть не свалился с высоты, но вовремя схватился за страховочный «трос».

– Чего?

– Да это, – смутился парень. – Я тут в Гальде был и балладу новую слышал.

– Ну, – поторопил я парня.

– Да не нукай! – возмутился Мони, он всегда так делал, когда его торопили с речью. Парень хоть и не дурак на кулаках смахнуться, но в остальном он и есть дурак. – Что спросить-то хотел… Во! Там рассказывали про какого-то Сумасшедшего Серебряного Ветра, мол, дракона он завалил. Может, видел его? По времени-то сходится.

А может, и не во всем он дурак…

– Безумного.

– Чего-сь?

– Безумного, говорю, – пробурчал я. – Безумным его зовут. Безумный Серебряный Ветер.

– Что? – подключился Курт. – Неужто видел?

– Видел, – кивнул я.

– Расскажи! – хором грянули молодые. Впрочем, у двоих из этих молодых уже были жены.

Вздохнув, я опустил руки, давая крови возобновить свой ток.

– Слушайте, – сказал я и начал свой рассказ. – Стояли мы караваном под стенами Нала-Су. Это такой священный город, в который нельзя заходить никому, кроме тех, кого пригласили. Впрочем, это не мешает караванам покупать у них воду и еду.

– И что?

– Сейчас молотком пришибу, – шутливо пригрозил я Мони. – Если еще перебивать будешь.

– Все! Нем как рыба!

– Так вот… Ну стоим мы себе, в теньке лясы точим. И тут раз! Небо почернело, земля задрожала, в воздухе пламя заплясало. Думаем – все, тут и поляжем, но появился как из ниоткуда воин на черном хизе. Это такая огромная двухвостая лиса, ее по ту сторону Рассветного моря вместо лошадей пользуют.

– А дальше-то?.. Молчу! Пощади, не кидайся казенным инвентарем!

– Ш-ш-ш, – зашипели на Моню остальные работники.

– Не, ну мужики, – развел я руками. – В такой атмосфере никакого рассказа.

В этот момент в Мони полетели ведра, гвозди и даже один молоток. Но все это летело мимо, так как зашибить парня никто не хотел.

– Понял. Умолкаю, – понурился тот.

– Вот-с. Восседает тот воин на хизе. Красив, могуч, все девки ахают, все мужики завидуют. И смотрит он, значит, на дракона бесстрашно так. И говорит ему: «Завалю тебя, Змей Горыныч, беги, пока хвост цел!»

– А почему Горыныч?

– Ты что, бессмертный? – удивился я.

Мони намек понял и вновь примолк, благо в этом ему помог все же долетевший обрезок веревки, больно шлепнувший парня по спине.

– Но дракон ситуацию не понял, – продолжил я, уже потеряв связь с реальностью и начав плести полную ахинею. – Как зарычит, словно труба городская! Ну и огнем, конечно, плеваться стал. А Ветер знай себе сидит, руки скрестив, и все нипочем ему. Говорит он тогда: «Северный лис пришел к тебе, будущий сапог и кошелек».

– А…

Тут в парня полетел разве что не весь наш инструментарий. Мне даже показалось, что зашибут беднягу, но тот вовремя сгруппировался и выжил под этим артобстрелом.

– Ринулись Ветер с хизом в атаку. Молнией пронеслись они по пескам, орлами пролетели над рекой пламени, вырывавшегося из пасти дракона, а потом воин словно пробежался по ветру и всего одним ударом завалил крылатого.

Мужики помолчали и в очередной раз за сегодняшний день выдали:

– Дела-а…

– Так все и было, – кивнул я.

– А потом Ветер взвалил дракона на плечи и убежал с жителями города брагу пить, – раздался знакомый звонкий голос.

Икнув, я попытался спрятаться, но, вися на веревках в пяти метрах над землей, особо не спрячешься. Внизу стояла смеющаяся Мия с подругами. Мужики, увидев мою спутницу и своих жен, мигом начали стравливать веревки, спускаясь вниз. Наступал долгожданный перерыв, и женщины принесли еду и холодное молоко.