Пренебрежительное отношение Сноудена к политическим решениям и полная уверенность в способности технологий решать сложные социальные задачи никого не удивляли. Он просто повторял то, что сказал журналистам еще в 2013 году: «Давайте больше не будем говорить о вере в человека, давайте просто свяжем его от греха подальше цепями криптографии»{581}.

Призыв Сноудена к борьбе был услышан людьми по всему миру: компаниями из Кремниевой долины, гражданскими правозащитниками, корпоративными аналитическими центрами и лоббистами, политическими активистами и тысячами воодушевленных технических специалистов. Даже Сергей Брин сделал селфи с нашумевшим информатором, точнее с телероботом, которого Сноуден использовал для выступления на конференциях{582}. Благодаря Сноудену движение в защиту права на частную жизнь обрело популярность и в центре внимания был проект «Тор».

К кому бы вы ни обратились в этой среде, все в один голос восхваляли Tor как решающее средство борьбы со слежкой в интернете. Это чувство разделяли такие влиятельные группы, как Фонд электронных рубежей (Electronic Frontier Foundation, EFF) и Американский союз защиты гражданских свобод, журналисты с Пулитцеровской премией, хакеры и инсайдеры, борющиеся за справедливость{583}. Google субсидировала дальнейшую разработку Tor, следом так поступила и eBay{584}. Facebook разработала дополнение для Tor, разрешив своим пользователям заходить в социальную сеть как на сайт в даркнете так же, как это делали клиенты Silk Road. Некоторое время спустя Facebook похвасталась, что свыше миллиона пользователей залогинились с использованием системы шифрования Tor{585}. Многие смотрели на эту программу почти с религиозным благоговением, как на спасение, реальный пример того, как технологии помогают защититься от государственного вмешательства в частную жизнь людей.

Даниэль Эллсберг, легендарный инсайдер-разоблачитель, который в 1971 году предал огласке документы Пентагона, поддержал Tor, назвав решение мощным оружием народа{586}. «У правительства есть возможности, о которых в „Штази“ и мечтать не могли, возможности осуществления полного авторитарного контроля. Противостояние этому требует мужества, – объяснил он. – И в этом помогает система Tor. Поэтому я считаю, что будущее, будущее демократии в этой стране и не только зависит от способности сопротивляться способностям этого и любых других правительств знать все о нашей частной жизни и официально скрывать все, что они делают».

История темной лошадки Tor набирала обороты. Очень скоро в поддержку программы выступили голливудские знаменитости. «Правоохранительные органы и медиа изображают Tor и даркнет как гнусные инструменты преступного мира, однако важно понимать, что большей частью их используют в благих целях государственные агентства, журналисты и диссиденты всего мира», – сказал Киану Ривз, давая комментарий о документальном фильме «Глубокая паутина» Алекса Уинтера, вместе с которым когда-то разделил славу «Невероятных приключений Билла и Теда». В «Глубокой паутине» Tor предстает как инструмент сопротивления государственному контролю.

Но как же быть с криминальной составляющей Tor? Для многих участников нового движения за право на частную жизнь она не имела значения. На самом деле людям даже нравилась темная сторона Tor. Эта способность увести торговцев детской порнографией от ответственности говорила лишь об эффективности программы, доказывала, что она действительно была мощным оружием против вмешательства в личную жизнь, как утверждал Сноуден. Tor был интернет-версией AK-47, дешевым и надежным инструментом для борьбы с американским государственным надзором.

Характер Tor был столь радикальным и подрывным, что сотрудники проекта постоянно упоминали о насилии и запугивании со стороны правительства США. Они жили в постоянной паранойе; некоторые находились в бегах и искали убежища в других странах. Для них это была не просто работа, а революционная деятельность. Один известный разработчик Tor назвал свою работу актом мужества, подобным борьбе революционных анархистов с фашистским режимом Франко{587}.

Но это было только начало. Вскоре появились другие криптоорганизации, запускавшие шифровальные технологии, чтобы скрыть наши интернет-жизни от любопытных глаз. Open Whisper Systems, возглавляемая дредастым анархистом Мокси Марлинспайком, разработала мощное криптоприложение для отправки текстовых и голосовых сообщений Signal. Группа радикальных анархистов RiseUp предложила зашифрованный сервис электронной почты, а еще одна группа технарей объединилась для создания зашифрованной операционной системы Qubes; считается, что ее не смогло взломать даже АНБ. Были и те, кто организовывал обучающие семинары и спонтанные криптовечеринки, чтобы нести в массы знание о том, как пользоваться эффективными инструментами защиты частной жизни{588}.

Криптокультура добралась даже до музеев и галерей{589}. Музей американского искусства Уитни провел выставку Surveillance Tech-In. Тревор Паглен, американский художник и лауреат нескольких премий, вместе с проектом «Тор» решил установить криптографические анонимные «кубы» в музеях и художественных галереях Нью-Йорка, Лондона и Берлина. «Как бы выглядела инфраструктура интернета, если бы ее бизнес-модель не строилась на массовой слежке? – спросил Паглен в интервью журналу Wired. – Моя задача художника – показать, как выглядит мир в этот момент истории. И вместе с тем помочь увидеть, каким он мог бы быть»{590}.

Вот так, ухватившись за криптографию, арт-мир влился в ряды сопротивления.

Как репортер сан-францисского журнала Pando, посвященного технологической индустрии, я скептически наблюдал за развитием событий. Бунтари, вооружающиеся до зубов и свергающие плохое правительство лишь силой своего ума и сырых криптотехнологий? Что-то во всей этой истории было не так. Слишком просто, слишком наигранно – все это походило на дешевую научную фантастику или приведенную в соответствие с эпохой интернета стародавнюю мечту Национальной стрелковой ассоциации: если всех вооружить мощным (в этом случае – криптографическим) оружием, то с государственной тиранией будет покончено, потому что люди смогут сами защитить себя и нейтрализовать силы правительства. Очередная версия киберлибертарианской утопии, построенной на идее о том, что равенства можно добиться с помощью одних только технологий.

Я знал, что реальность существенно сложнее, как, собственно, и история Tor.

Вниз по кроличьей норе

Шел 2014 год. Теплым солнечным ноябрьским утром я проснулся, сварил чашку кофе и сел за стол, наблюдая, как парочка серферов спускается к Венис-Бич. Я только что вернулся из Украины, где месяц готовил репортажи о вялотекущей гражданской войне и жестком экономическом кризисе, раздирающих страну на части. Я страдал от джетлага и усталости. В голове все еще всплывали жуткие картины войны и разрушения на родине моих предков. Мне очень хотелось отдохнуть и насладиться покоем. И тут я решил проверить почту.

В интернете разверзся сущий ад.

Всю ночь, пока я спал, на меня сыпались всевозможные угрозы и нападки. К утру их тон достиг предельно злобного, зверского характера. Слышались призывы меня убить: сжечь, задушить, вскрыть мне горло бритвой. Люди, которых я в жизни не встречал, называли меня насильником, намекали, что я получал удовольствие, избивая