конца этого учебного года Светоч заманит меня к себе, опоит каким-нибудь чайком, а потом будет давить на совесть и втирать и про свое опекунство, и про необходимость жить с Дурслями, и про ответственность перед всем магическим миром. Ну и про любовь! Как без этого!» — хмуро думала я, пока Невилл восхищался моей смелостью. Ах, мое славное наивное летнее дитя. А я эмоциональная дурочка.

29

Вечером, конечно же, отправилась к декану. Я примерная студентка, для меня приказ главы моего Дома — закон! Профессор при моем появлении в кабинете скорчил такую мину, что я невольно испытала острую зависть к подобной подвижности лицевых мышц.

— Поттер, — констатировал Снейп и как-то обреченно вздохнул.

«Ну и вот что с ним? Дамблдора, значит, он столько лет терпит. От Лорда всю Вторую магическую Круцио сносил. А меня и семестр не выдержал? Маленькую и безобидную меня? А я ведь еще не начала укрощать и перевоспитывать».

Мое горестное лицо декана озадачило, и он несколько секунд пристально меня рассматривал, а потом велел:

— Сядьте, Поттер.

— Да, сэр.

Следующие полчаса профессор занимался своими делами, а я молча любовалась декором. Может кого ожидание и способно вывести из себя, но не меня. Когда корешки книг и многочисленные патенты в скромных рамочках стали расплываться перед глазами, я преспокойно устроилась поудобнее, намереваясь потратить время с пользой. Студенческий девиз: спи всегда и спи везде, в Хогвартсе работал на все сто.

— Поттер, — выдернул меня из сладкой дремы Северус Снейп.

— Да, профессор? — тут же ответила я, не спеша открывать глаза.

— Вы сюда спать пришли?

— А чем еще заниматься? — глянув на волшебника, философски пожала плечами. — Вы задание пока не озвучили, сэр. А время отработки так или иначе идет.

Декан хмыкнул и заметил:

— Вы тут не на отработке, мистер Поттер.

Я на миг опешила, а потом припомнила, что мужчина, ведь и правда, ни слова не сказал о наказании. Он просто велел мне вечером зайти.

— Не отработка? — переспросила я.

— А вы чувствуете себя виноватым? — вопросом на вопрос ответил декан.

— Нет.

— Ну и какой толк?

— Обычно факт осознания или нет студентом вины вас не останавливает, профессор, — напомнила я Снейпу.

— С вами, Поттер, это не работает, — вздохнул декан. — Отработка призвана дать студенту время осмыслить свою вину, если он этого не понимает. Многие так и не осознают, но хотя бы предпочитают не совершать те же поступки, чтобы потом не страдать за какой-нибудь тяжелой и монотонной работой. Вы же, Поттер, мазохист. Котлов на вас не напасешься…

— Но в данном случае моей вины на самом деле нет, — заметила я. — Правда, какой бы она ни была, не должна быть наказуема. В магической Британии по законам свобода слова. А детям до четырнадцати нельзя предъявить даже за прямое оскорбление властей и мелкое хулиганство.

— А как же уважение к старшим? — приподняв бровь, спросил Снейп.

— Отказ подчиняться устной и ничем не мотивированной просьбе директора не является неуважением, — ответила я. — У профессора Дамблдора нет полномочий для воспитательных бесед со мной.

— Директор всем сообщает, что является вашим опекуном, — осторожно отметил волшебник, и я мысленно хмыкнула. Снейп воспользовался нашим разговором тет-а-тет, чтобы разузнать побольше.

— Так уж и всем? — уточнила я. — Мне, например, он такого не говорил.

Мой ответ определенно озадачил профессора, но он быстро справился с эмоциями.

— Очень интересно, — беззвучно шепнул мужчина, но я прочла фразу по губам.

В целом мою историю Снейп определенно знал. Что-то я рассказала ему сама во время собеседования, что-то мог выдать Драко, проводивший у своего крестного час-два в неделю на индивидуальных занятиях. Да и вообще! Все, кому было интересно, знали основные пункты моей биографии. Я лишь весьма аккуратно обходила то, как именно жилось у родственников. Сама я из-за притеснений не страдала, а потому не испытывала тяги излить кому-либо душевные страдания, а моя предшественница вряд ли бы таким делилась с каждым встречным, она-то на жизненном опыте знала, что пожалеть ее пожалеют, но никто из взрослых ничего не предпримет для улучшения условий. Все только будут цокать языком и называть ее бедной девочкой. Ну или… бедным мальчиком.

— Альбус Дамблдор лично мне сообщил, что является вашим опекуном, — сказал Снейп, внимательно отслеживая мою реакцию.

— Если не ошибаюсь, опекун — это тот, кто должен защищать интересы опекаемого? Предоставить жилье, обеспечить надлежащие бытовые условия? Лечить, если нужно? Учить? Содержать?

Интересуясь темой, я выяснила, что обязанности опекуна в маггловском и магическом мирах схожи. Расхождения есть только в формулировках. И да, в магическом, как и в маггловском, опекаемый содержится опекуном на деньги самого опекаемого или государства, но в магическом есть традиция брать расходы подопечного на себя. Тот самый плюс к карме тут работает буквально. Вроде как магия поощряет. Да и общество таким гражданам благоволит.

Снейп кивнул.

— Тогда мои опекуны — Петунья и Вернон Дурсль. Они приняли меня в своем доме, хотя их мнения, кстати, никто не спрашивал. Озаботились лечением, получением документов. Кормили и одевали. Да, они получали на меня небольшое пособие от государства... Маггловского государства. И да, не все можно назвать приемлемым в их отношении ко мне, но именно они все эти десять лет вели себя как мои опекуны. Директор Дамблдор же ни разу в нашем доме не появился. Или же это происходило ночью, когда все спали... Но по ночам по чужим домам ходят только злоумышленники. Или же я о визитах не помню по иной причине, что тоже не говорит о хороших намерениях.

— К детям запрещено применять корректировку памяти, — дернулся профессор.

«О! — мысленно воскликнула я. — Это объясняет те случаи, когда дети рассказывают родителям, что видели что-то волшебное, а родители отмахиваются от «выдумок» своих чад».

— Выходит, директор Дамблдор только размахивает флагом своего опекунства, но не выполняет обязанностей, которые данный статус предусматривает, — пожав плечами, подвела я итог. — Может… на бумаге он и мой опекун, но по факту — нет.

Я