судорог. В другое время он посчитал бы это забавным, сейчас — просто отметил про себя.

Зачарованный Камень Ромига почуял издали. Потянулся к нему всем существом — поймал ответный ток энергии. Не родной, но вполне подходящей. Как же велика разница с поганым жёлтым менгиром! А Вильяра пользуется тем и этим, без разбору… Нет, о природе здешней магии Ромига тоже поразмыслит позже.

Приехали! Сейчас женщины будут обустраивать стоянку, а он полежит, потихоньку приводя себя в порядок. Наружу из Камня энергия сочится еле-еле, а ему сейчас так и нужно: по капельке, постоянно. Латира — умница, мудрый не только по названию!

А Мули, оказывается, сильна. То Ромига её на руках носил, а теперь она его подняла, легко. Рыжие выстроили иглу, однако нав попросил не тащить его туда, а уложить у Камня. Попросил, голосом: прогресс, однако. Даже Приветственную песнь спел, тихо-тихо.

— Оборотень, ты не замёрзнешь на снегу?

— Уже нет. Особенно, если ты подстелешь мне шкуры.

Девчонка тут же уложила его обратно в сани и вместе с ними подкатила к Камню. Заботливо укутала, подоткнула меховые одеяла со всех сторон. Иногда она производила впечатление безнадёжной дурёхи, иногда проявляла завидную смекалку и сноровку, всякий раз неожиданно. Впрочем, и об этом будет время подумать. Полуденный свет, между прочим, уже не режет глаза. Ему лучше, заметно лучше! Он хотел, было, глянуть на свои руки, проверить, не сходит ли с них чёрная чешуя, но угрелся и задремал. Тёмно-серая угловатая глыба Зачарованного Камня посреди снегов — лучшая печка!

В сумерках Мули затеяла варить ужин, нав сквозь дрёму учуял сытный запах походного супа, но когда девушка принесла ему котелок, отказался, попросил лишь тёплой воды. И воду-то изменённое тело приняло с трудом, всего пару глотков.

Ночью, несмотря на крепчающий мороз, нав остался у Камня. Мир снова лихорадило, что-то где-то происходило, отзываясь то содроганием грунта, то головокружением, то зарницами в небе, то вспышками света под закрытыми веками. Ромига с обречённой тоской ждал, когда его снова неодолимо потянет в круг, но обошлось.

К рассвету набрался сил, чтобы послать зов Вильяре. Мудрая не ответила: то ли не захотела, то ли не смогла, то ли попросту не услышала. Зато на второй зов, почти без надежды на успех, неожиданно откликнулся Латира. Сообщил, что все живы, всё идёт по плану, подробности — при встрече, и посоветовал Ромиге спокойно поправляться. Нав хотел возразить, что не болен, просто… Нет, объяснять чужому тонкости взаимодействия с родной стихией совершенно ни к чему. Здоровым-то Ромигу по-любому не назовёшь, значит, больной. И надо таки поправляться: поправлять себя.

Утро до восхода нав посвятил глубокой, по всем правилам, медитации. К тому времени, как солнце вышло из-за дальних гор, а заспанная Мули — из иглу, Ромига почувствовал голод: впервые после круга. С нетерпением ждал, когда девчонка разогреет вчерашний суп. Чуть-чуть поел: Мули покормила с ложки. Сам с трудом выпростал руку из-под шкур, но пальцы не работали, чёрное спеклось в коросту и сковало движения. Судя по мерзкому привкусу навской крови в супе, на губах короста трескались, но боли Ромига не ощущал.

Покормив его, девчонка решительно прищурила глазища и принялась ворожить. Под её заунывные завывания будто мельчайшие иголочки начали покалывать голову, шею, плечи, руки — те места, над которыми Мули водила ладошками. Приятно и, по ощущениям, не вредно: нав не стал возражать. Так и задремал, а проснулся ближе к полудню, опять голодный и гораздо бодрее, чем утром.

Дотянулся до отставленного в снег котелка, согрел магией и с удовольствием выскреб до дна. Короста на руках трескалась, трещины кровоточили, заплывая чёрным и снова расходясь при движении. Чувствительно и неприятно, но Ромига счёл эти ощущения, скорее, хорошей новостью от приходящего в себя тела. Сел поудобнее и углубился в медитацию. А Голкья снова дрожала, мешала сосредоточиться, просила песни: не так настойчиво, как прошлый раз, но ощутимо.

«Мудрый Латира!»

«Я слышу тебя, Иули. Что случилось?»

Ромига искал слова, чтобы объяснить, но понятийной базы не хватало, а безмолвная речь давалась ему тяжело: «Мудрый, меня снова тянет в круг, и на этот раз я оттуда не выйду. Вы бы как-нибудь разобрались сами. А то меня ждут дома, живым.»

«Я понял тебя, Иули! Спасибо, что сказал.»

Вскоре после разговора нава отпустило, а через некоторое время очертания Камня на миг затуманились, и на снегу у подножия вяло заворошился меховой ком с характерной пепельной макушкой.

— Мудрый Латира?

Старик с трудом доковылял до саней, присел на край. Устало улыбнулся наву:

— Всё хорошо, Иули. Стихии успокаиваются, ты живой, я живой, Вильяра живая, — заглянул в пустой котелок, крикнул. — Эй, Мули!

Девчонка вылезла из иглу, подбежала, скорчив недовольную гримаску:

— О мудрый, зачем шумишь, когда можно позвать? А если бы я ловила белянок в распадке? Всех бы мне распугал!

— Сама ты белянка! — фыркнул старик. — Я тебе что велел? Приглядывать за ним в три глаза! — указал на нава.

— А чего за ним приглядывать? Дикие звери к Камню не ходят, кричавки не летают. Двуногие пусть сами того боятся, кто Великого Безымянного победил. Я его полечила, больше пока не надо. Мули спит, ты шумишь… А теперь вот смеёшься. Почему Мули смешная?

— Потому что смешная. Тащи сюда припасы, будем варить обед, с моими приправами.

Пока собирались готовить, нав лежал с закрытыми глазами. Не в медитации — просто задумался. Между прочим, понял, что совершенно не желает никому рассказывать, как именно дурёха Мули заделалась воительницей. Только он решил помалкивать, девчонка сама проболталась Латире. С тою же лёгкостью, как прежде — наву, но с более цветистыми подробностями. И как решила следовать пути, что указал отцу и всем Наритья Великий Безымянный. И как по первому снегу удрала из дома на одиночную охоту, как скрадывала двуногую добычу, как убила, как разделывала и ела.

Надо отдать должное Латире: он слушал спокойно и внимательно, не отрываясь от стряпни. Вовремя поддакивал и задавал уточняющие вопросы. Лишь разъяснив детали, так же спокойно спросил:

— Мули, ты знаешь, что ты сотворила одно из худших беззаконий? И какое наказание тебе за это положено?

— Почему беззаконие? Мудрый моего клана объявил новый закон, Мули исполнила. Я первая, первая в нашем доме его исполнила! За это Великий Безымянный взял меня в ученицы и обещал меня, меня первую провести через солнечное посвящение.

— Какое-какое посвящение? — переспросил Латира.

— Великий обещал, все одарённые Наритья со временем примут силу, подобную мудрым. Только мы не будем отдавать стихиям свои имена и