за поддержку девушки, которая была признана "виновной во многих заблуждениях против веры Иисуса Христа"[410].

Однако следует задуматься о том, почему после отречения Жанна получила доступ к мужской одежде. Была ли она специально подброшена ей, с той целью, что надев ее Жанна повторно уличит себя? Если да, то исходил ли такой приказ от кардинала, что было бы особенным коварством? Такую возможность нельзя полностью игнорировать. Мир политики XV века, безусловно, был беспринципным.

Казнь Жанны д'Арк была политически благоразумным актом, устраняющим очень опасного противника, который причинил немало хлопот английской армии. Особую проблему представляло то, что Жанна настаивала на том, что ее победы были Божьей волей, что Бедфорд позже списал на "коварные чары и колдовство"[411]. Однако то, как проходил суд над ней, бросило тень на английскую администрацию во Франции и, несмотря на все усилия кардинала, превратило Жанну в мученицу для французской партии арманьяков, хотя сам Карл остался чертовски равнодушным к ее судьбе и не предпринял никаких усилий, чтобы спасти ей жизнь после ее пленения. Кардинал Бофорт, напротив, навсегда останется в истории как человек, который руководил сожжением Жанны д'Арк, le Pucelle de Dieu.

16.

В защиту короля

1431–1436 гг.

Тщательно срежиссированный суд и политически целесообразная казнь Жанны д'Арк, к большому сожалению кардинала Бофорта, не оказали существенного влияния на ход войны во Франции. Реакция арманьякского руководства Франции на известие о смерти Девы была сдержанной, и они продолжали наступательную кампанию против войск Бедфорда.

Кардинал оставался в Руане рядом с молодым королем Англии все лето 1431 года, наблюдая за общим управлением Нормандией, и с июня по сентябрь поддерживая режим очередной серией займов, общая сумма которых составила почти 6.000 фунтов стерлингов в золоте. Когда герцог Глостер и Совет в Лондоне обратились к нему с просьбой отсрочить на несколько месяцев выплаты по ранее взятым кредитам, кардинал не только с готовностью согласился, но и предложил одолжить королю еще 10.000 марок, и это предложение было принято[412]. Его деньги были использованы с пользой, продлив осаду Лувье и обеспечив средства для коронации Генриха VI, запланированной на конец года в Париже. Без капитала Бофорта вряд ли было бы возможно осуществить и то, и другое, настолько плачевным было состояние финансов короны.

Лувье находился в двадцати милях к югу от Руана и был захвачен французами в декабре 1429 года, положив конец десятилетию владения им англичанами. Бедфорд, который теперь мог сосредоточиться на военных вопросах, в то время как кардинал Бофорт занимался более мирскими аспектами управления, был разгневан потерей крепости, защищавшей дорогу между Парижем и Руаном, и решил обязательно вернуть ее. Одним из людей, получивших приказ помочь отбить Лувье, был Томас Бофорт, "очень дорогой кузен" короля, который был отправлен к городу 18 мая 1431 г.[413] Но он не дожил до сдачи города, умерев 3 октября, всего за три недели до окончания пятимесячной осады. Обстоятельства его смерти, как и смерти его старшего брата Генри под Руаном в 1418 году, неясны. Большую часть своей взрослой жизни граф дю Перш провел в заточении или на службе во Франции, не оставив ни жены, ни детей[414]. Это был еще один сокрушительный удар для Маргариты Холланд: уже второй сын погиб за границей, а третий продолжал томиться в плену.

Приоритетом для английского Совета во Франции была коронация Генриха VI — политическая необходимость, чтобы противопоставить ее коронации Карла VII в Реймсе. Сыграв минимальную роль в первой коронации короля в Лондоне, кардинал Бофорт был намерен принять самое активное участие в предстоящей церемонии. Английский королевский двор отбыл из Руана в конце ноября, под охраной отряда из 1.000 лучников, некоторые из которых были конными, но большинство шли пешком. Рядом с юным Генрихом постоянно держался гордый кардинал, как всегда, блистательный в своей роскошной красной мантии и шапке, в сопровождении своего племянника Эдмунда, графа Мортена. За ним следовали герцоги Бедфорд и Йорк, а также графы Саффолк, Солсбери, Уорик, Ормонд, Оксфорд и Хантингдон.

Королевская процессия прибыла в Париж 2 декабря 1431 года, где у ворот Сен-Дени юному королю был оказан восторженный прием со стороны парижского руководства, включая красноречивые ораторские речи и страстные стихи, восхваляющие царственный характер ребенка. После этого, они все вместе прошли через ворота неся над королем балдахин из синего бархата, богато украшенным золотыми флер-де-лис, и направились по переполненным людьми и украшенным гобеленами улицам города, а на каждом мосту и в каждых воротах, где они проходили, устраивались представления. Королю только что исполнилось десять лет, и он, должно быть, был поглощен развлечениями, устроенными в его честь, в одном из которых участвовал двойник короля с двумя коронами, одной для Франции, другой для Англии.

Утром 17 декабря короля "с великим торжеством" доставили в собор Нотр-Дам, где "со всей торжественностью он был помазан и провозглашен королем Франции кардиналом Винчестерским". Участие кардинала-англичанина оказалось спорным, поскольку епископ Парижа Жак дю Шателье вполне обоснованно считал, что именно он должен был совершить, в своей собственной церкви, эту почетную церемонию. Однако Генри Бофорта не волновали подобные протесты, и он даже взял на себя смелость лично вручить своему внучатому племяннику древние королевский регалии Франции[415]. Когда король обедал вечером, кардинал садился справа от него, всегда находясь на расстоянии вытянутой руки от юноши. Не довольствуясь такой близостью, церковник даже попытался еще больше сблизиться с впечатлительным королем, когда воспользовался случаем и подарил своему правнучатому племяннику золотое кольцо, украшенное рубином. То, что король Генрих отнесся к этому подарку с большой сентиментальностью, не вызывает сомнений, ведь в 1445 году он использовал его для изготовления обручального кольца для своей королевы Маргариты Анжуйской[416]. На протяжении всего процесса ни один представитель дворянства или церкви не был так заметен, как кардинал Англии.

Организация коронации и последующего пира Генри Бофортом была высоко оценена в английских кругах, где считалось, что не было упущено ничего, "что можно было бы купить за золото, и не было забыто ничего, что можно было бы придумать с помощью человеческой смекалки"[417]. Однако французы не были так впечатлены: в одном из отчетов было кратко отмечено, что коронация была проведена "скорее по английскому, чем по французскому образцу"[418]. Автор Journal d'un bourgeois de Paris (Дневника парижского горожанина) пошел еще дальше в оценке коронационных торжеств, он отрицательно высказался по поводу качества еды, а затем раскритиковал турнир, устроенный на следующий день, который был признан не слишком удачным[419]. Быстрый отъезд англичан из Парижа, всего через десять дней, делу также не помог, но цель Бедфорда (подтвердить притязания Генриха VI на французский трон) была