Бургундского в том, что Англия еще может выйти победителем из войны, но и решить дополнительную проблему — восстановить натянутые отношения между бывшими родственниками, "очень желая привести этих двух герцогов к правильному взаимопониманию друг с другом". Но в этот раз его усилия не увенчались успехом[429].

Как гость и принц королевской крови, герцог Бедфорд ожидал, что хозяин первым нанесет ему визит, в то время как герцог Бургундский возмутившись, что от него ожидают подобного, предпочел встретиться на равных на нейтральной территории. Это было эгоистическое позерство со стороны обоих принцев, что побудило измученного кардинала умолять герцога Бургундского уступить, спрашивая:

Как же так, дорогой племянник, Вы отказываетесь сделать комплимент принцу, который является сыном и братом короля, и который взял на себя столько хлопот, чтобы встретиться с Вами в одном из Ваших собственных городов, и теперь Вы не хотите ни посетить его, ни поговорить с ним?[430]

Но Филипп Бургундский уперся и стоял на своем, и Бедфорд в ярости покинул Сент-Омер. Гордость обоих принцев не только не восстановила пошатнувшийся союз, но и ухудшила их отношения, а кардиналу Бофорту оставалось только с тоской смотреть на происходящее. К июню Бедфорд вернулся в Англию, где быстро перехватил контроль над Советом у Глостера, которому не оставалось ничего другого, как неохотно подчиниться старшему брату. На шаг позади Бедфорда оказался кардинал, который, к досаде Глостера, впервые за шесть лет был восстановлен в должности члена Совета.

Вероятно, Генри сыграл не последнюю роль в успехе своих племянников Бофортов в тяжбе за земли в Уэльсе тем же летом. В августе притязания Джона Бофорта на маноры Сихарт и Глиндифрдви в Флинтшире, Северный Уэльс, были оспорены сэром Джоном Скадамором, который утверждал, что он является их законным владельцем, поскольку они принадлежали Оуэну Глиндуру, отцу его жены Алисы, до конфискации в 1401 году. В ответ в Парламент была подана петиция, вероятно, лично Эдмундом от имени его отсутствующего брата Джона, в которой отстаивалось право Бофортов на владение этими землями, и объяснялось, как они были пожалованы их отцу в 1402 году. Петиция Парламентом была удовлетворена[431].

Впоследствии Эдмунд еще раз переиграл Скадамора; 8 августа граф Мортен отстранил сэра Джона от должности констебля замка Кармартен, доказав Совету, что Скадамор не имеет права занимать эту должность, поскольку женился на валлийке в нарушение Уголовных законов Генриха IV 1402 года. В скором времени эта должность была предоставлена Эдмунду "по решению Совета", что говорит о некотором участии в деле его дяди[432].

Хотя этот эпизод был незначительной провинциальной тяжбой, он, тем не менее, подчеркивает влияние Бофортов на мелкое дворянство, не говоря уже об их решимости защищать свои интересы, какими бы незначительными они ни были. Несмотря на проблемы с Глостером, семейство превратилось в одну из самых грозных группировок в королевстве, против которой, как едко заметил Скадамор, вряд ли стоило выступать.

Тем временем Бедфорд и кардинал сошлись во мнении, что им следует продолжать войну, твердо веря в свой священный долг обеспечить Генриху VI к совершеннолетию владение двумя королевствами. Во время войны уже погибло слишком много храбрецов, чтобы рассматривать другие варианты, включая братьев герцога Генриха V и Томаса Кларенса, а также племянников кардинала Бофорта, которых также звали Генри и Томас. Жесткая критика Глостера в адрес их руководства военными действиями, в последние годы, только укрепила их личные и политические связи.

Поскольку Парламент не желал предоставлять субсидии, а дальнейшее налогообложение обедневших общин было неосуществимо, правительство решило прибегнуть к принудительным займам. Как и в предыдущие годы, и особенно потому, что теперь он снова был членом Совета, именно кардинал подал пример, предоставив самый крупный единовременный взнос. 10 мая 1434 года он пообещал выплатить 10.000 марок, а затем 20 июня еще 2.000 фунтов стерлингов, чтобы лично профинансировать возвращение Бедфорда во Францию. В обмен на это Генри получил во владение коллекцию драгоценных королевских украшений, которые он должен был хранить до погашения долга, включая золотую шейную цепь, украшенную жемчугом и бриллиантами, золотой меч, известный как Меч Испании, золотую скрижаль, изображающую Страсти Христовы, золотую скинию, содержащую образ Девы Марии, два золотых подсвечника, покрытых изумрудами, сапфирами и жемчугом, брошь с гербом Святого Георгия и большой корабль под названием Tygre[433]. Учитывая постоянную неплатежеспособность короны и тот факт, что казначейство теперь было в долгу у кардинала на сумму в 21.333 фунта стерлингов, это был разумный шаг.

Однако с деньгами или без них, положение англичан во Франции продолжало становиться все более отчаянным, и Бедфорд и Бофорт мало что могли сделать. Восстания в Нормандии истощили и без того перегруженные английские ресурсы, а за каждым отвоеванным маленьким городом следовала потеря большого. Наибольшее беспокойство вызывало то, что Париж находился под растущей угрозой со стороны арманьяков. Когда ланкастерский этап Столетней войны вступил в свое третье десятилетие, стремление к прочному миру привело к заключению нескольких договоров по всему континенту, но, что зловеще для англичан, все они были заключены с Карлом VII, признавая его растущее влияние в качестве короля Франции. Сигизмунд, недавно коронованный в Риме император Священной Римской империи, заключил мир с Карлом в мае 1434 года, а затем, в июне, это сделал и Иоанн V, герцог Бретонский. Наконец, в сентябре 1435 года на Аррасском конгрессе герцог Бургундский официально отвернулся от своих давних английских союзников и заключила мир с арманьяками, положив конец ожесточенной шестнадцатилетней вражде.

Целью конгресса, открывшегося в июле 1435 года, было обсуждение длительного перемирия между Англией и Карлом VII, причем англичане надеялись сохранить свои территориальные завоевания с 1415 года, и договориться о браке между Генрихом VI и какой-либо французской принцессой. Однако арманьяки прибыли в Аррас вести переговоры с позиции силы и не были настроены на уступки. Вместо того чтобы предоставить английскому королю невесту или земли, посланники Карла потребовали, чтобы Генрих отказался от всех претензий на трон Франции и приказал своей армии покинуть королевство. Это было требование полной капитуляции — понятие, непостижимое для юного сына Генриха V или его брата Бедфорда, если уж на то пошло.

Пока переговоры затягивались,  19 августа, кардинал Бофорт с запозданием прибыл в Аррас со свитой из трехсот человек, и на окраине города его встретили герцоги Бургундский и Гельдернский, графы Сен-Поль, де Линьи и де Мере, а также большинство бургундской знати, оказав кардиналу почетный прием, достойный великого принца. Сопровождаемый в епископский дворец герцогом Бургундским, который выказал своему гостю "величайшее уважение", кардинал получил возможность вступить с Филиппом в короткую беседу о его намерениях в отношении французов. Генри явно надеялся убедить своего собеседника не отказываться от английского дела, и его запоздалый приезд на конгресс говорит о том, что он не был слишком заинтересован в исходе переговоров, а скорее