– Не совсем. Попробуй угадать. Ты все ходила вокруг да около, еще немного, и смекнешь.

– И пытаться не стану. Если ты не прекратишь играть в загадки, боюсь, завтра на голову майора свалится новое убийство. Говори сейчас же!

– Начинается на «с», – подсказал Дьявол и побежал от меня вокруг стола.

– Спаси и сохрани его душу! – выкрикнула я и метнулась за ним, хотя убивать его мне было вовсе не с руки – мертвые, как известно, молчат. – Как раз на «с», даже на два!

– Что вы тут вытворяете? – возмущенно спросил мой старший ребенок, просунув голову в комнату, когда мы перевернули третий стул. – А мне казалось, что вы уже не первой молодости!

Вмешательство юного грубияна усмирило нас, да и переворачивать уже было нечего. Игривое настроение Дьявола свидетельствовало, что улика найдена неопровержимая. На «с»…

– Если скажешь, что свечи, выброшусь из окна, – мрачно пригрозила я, эти свечи у меня уже в печенках сидели, избавиться от них было пределом моих мечтаний.

– Конечно же, свечи, – ликующе сообщил Дьявол.

Майору они тоже не давали покоя. В Институте криминалистики установили наличие на одном из костюмов Кароля пятен от красного стеарина. Его гардероб майор брал для осмотра еще раньше, обыск у него провели сразу же после моего звонка из Копенгагена. Особенно много следов нашли на коленках брюк, видно, в поисках плана он облазил всю квартиру. Стеарин на костюме по своему составу не отличается от тех стружек, которые майор собрал со стола Алиции…

Согласно уговору, имевшемуся у меня с милейшими господами из датской следственной службы, десятого сентября я получила приглашение из Копенгагена. Предстояло опознать кое-каких завсегдатаев ипподрома, и мое присутствие было там просто необходимо. В этой ситуации паспортное бюро пошло мне навстречу и, учитывая, что срок действия моего загранпаспорта еще не истек, оформило визу за каких-нибудь пару часов, так что я пятнадцатого снова оказалась в Дании.

Шестнадцатого я действительно опознала нескольких известных мне молодчиков и уже семнадцатого могла убираться на все четыре стороны.

Но меня неудержимо тянуло лишь в одну сторону. Семнадцатое сентября было великим днем, в Шарлоттенлунде меня в этот день ждало дерби. Я, конечно, сговаривалась с этими галантными господами, держа в уме свой шкурный интерес.

В жуткой толчее и давке, не веря своему счастью, я с замиранием сердца упивалась несравненным действом. Первой должна была прийти Ибон, любимица Михала, – вообще-то особа капризная и ветреная, на сей раз она пребывала в отличной форме. Три километра Ибон неслась как шайтан, первое место было у нее, так сказать, в кармане, как вдруг ее обошел аутсайдер, которого я поставила последним номером! Пустельга Ибон пришла второй!

Кстати, я по сей день не уверена, точно ли Ибон кобыла. Может, и жеребец. Так или иначе, она меня оставила с носом. Надо полагать, расстроилась, что не удалось порисоваться перед верным поклонником Михалом…

Настоящий тотошник, как известно, не сдается после проигрыша, да еще такого пустякового. Судьба ко мне все-таки смягчилась, и в финальном забеге я выиграла. Ожидая выплаты, я по сложившейся уже привычке поднялась наверх и поела. Отужинала с чувством, не спеша, стараясь продлить последнее пребывание в дорогом моему сердцу месте, и в результате ушла с ипподрома в числе последних.

Не торопясь брела я живописным, безлюдным в эту пору лесом, почти совсем темным. Сумерки меня не смущали, доводилось ходить тут и в потемках, с тропки, ведущей к станции, не сбилась бы с закрытыми глазами. Да и луна уже взошла, хоть и ополовиненная, но освещала она не хуже фонаря.

Я дошла до того места, которое было как бы полянкой в миниатюре. Прогалину создавало отсутствие всего лишь одного дерева, здоровенный его комель валялся тут же, у тропинки. Я уселась на него и закурила, грустно размышляя о том, что небось нескоро выберусь сюда снова. Интересно, кто выиграет в будущем дерби? Которые из этих великолепных, дебютировавших на наших глазах трехлеток, все имена которых начинаются на «К»? Доживу ли до той поры, когда, заглянув в программку, где все дебютанты начинаются уже на «П», растроганно скажу о каком-нибудь жеребце: «Смотри, это же дочь Кариссимы!» Хотелось бы также узнать, будет ли когда-нибудь побит рекорд вифайфа – 248 тысяч крон… Какая все-таки милая, очаровательная страна эта Дания, вот только зачем они с таким странным упорством носят свои отвратительные штаны в черно-желтую клетку! Ладно уж бороды…

Вот так, предаваясь философским размышлениям, докурила я свою сигарету, загасила окурок, придавив туфлей из черного крокодила, поднялась и посмотрела в ту сторону, куда убегала тропинка. И помертвела. На тропе, в каких-нибудь двух метрах от меня, ясно освещенная луной, стояла Алиция.

Вообще-то в привидения я не верю, а раз не верю, то и не боюсь. И все-таки мне стало не по себе. Перво-наперво мелькнула мысль, а не нарушила ли я в чем-нибудь последнюю ее волю.

– Сгинь-пропади, бесовское наваждение, – запинаясь, промямлила я на всякий случай. – Кыш-кыш, чур меня, чур…

Слова, заговаривающие от нечистой силы, сами собой пришли на ум, и я сочла их в такой неординарной ситуации наиболее подходящими.

– Ты балда, – отвечала мне на это покойница с нескрываемой укоризной. – Так я и знала, что встречу тебя тут. Извини, конечно, но вела ты себя как последняя идиотка.

После недолгого размышления я вынуждена была признать, что она права. В самом деле, поставить Ибон на первое место!

– Кстати, – заметила я тоже с укоризной, хотя и по возможности корректно. – Раз уж ты на том свете, могла бы по старой дружбе и подсказать. Я не говорю о вифайфе, это, понятно, чересчур, но хотя бы призеров в дерби…

– Дура, – отрезала покойница. – Я на том же свете, что и ты! Не валяй дурака!

Смысл потусторонних ее речей слабо доходил до моего сознания, было лишь понятно, что дух Алиции за что-то на меня гневается. Я чувствовала себя, мягко говоря, не в своей тарелке. Не каждый день общаешься с потусторонними силами вот так запросто, на короткой ноге, кто знает, какой на этот счет существует этикет.

– Ты зачем заявилась, чтобы попугать меня? – спросила я неуверенно, пытаясь нащупать почву для разговора. – Тогда хочешь, пощелкаю зубами? Мне это ничего не стоит.

– Я заявилась, чтобы сказать тебе, что обманулась в твоих умственных способностях. Или ты успела окончательно поглупеть?

С покойниками наверняка лучше не спорить, хотя, по-моему, она преувеличивала. Я быстро прикинула, не проще ли дать деру, лучше даже с криком, но ноги мои приросли к земле, и оторвать их было все равно что поставить атлетический рекорд. Пришлось занять соглашательскую позицию.

– Точно, поглупела. Скажу тебе больше: если ты возьмешь за правило таким вот манером возникать передо мной, маразма мне не миновать, и очень скоро. Ты вообще-то где обретаешься? На небесах?

– На земле. Хватит валять дурака!.. Постой-ка, ты и вправду не знаешь, что я жива?!