возможности ядерных сил при упреждающем применении ослабляли их ценность в качестве сдерживающего фактора против успеха, но, в свою очередь, упреждение было сопряжено с угрозой ограниченной точности и угрозой ответного удара. Отсутствие уверенности в ответных действиях и эффективности не только соперничающей державы, но и собственных ядерных сил было проблемой, но также и риск того, что воспринимаемые угрозы и нежелательные политические инициативы могут привести к тому, что соперничающая держава прибегнет к использованию своих ядерных сил.

Идентификация любого триггера для действий была неясна для обеих сторон, что еще раз говорит о том, что даже использование ядерного оружия только для сдерживания создает проблемы. Тем не менее, оружие нельзя было вычеркнуть из жизни, что обеспечило ему важную роль в обсуждении вопросов упреждения, конфликта и сдерживания. Если война между ведущими державами стало слишком рискованным с точки зрения всеобщего опустошения, но это не означает, что его можно исключить как возможность или вариант. Этот вывод также согласуется с необходимостью продемонстрировать потенциал и обеспечить национальную безопасность и безопасность союзников. Озабоченность разведкой, а также командованием и управлением в любом ядерном противостоянии и конфликте привела к попыткам получить предупреждения о ракетных атаках в режиме реального времени и обеспечить надежную сеть связи, чтобы сохранить централизованное управление. Запуск по предупреждению был ответом на первую проблему и, похоже, действовал в США в начале 1970-х годов, но он привел к опасности случайной ядерной атаки. Кроме того, особую проблему представляли подводные лодки, с которыми были проблемы со связью и за которыми было трудно следить противнику. Связь с подводными лодками с суши была возможна, но только посредством длинноволновых радиопередач. Всегда существовала проблема непрозрачности соленой воды и тепловых слоев. Также существовали опасения по поводу надежности противоракетной обороны. Основной причиной, по которой в 1969 году Советский Союз и США согласились провести переговоры по Договору об ограничении стратегических наступательных вооружений (ОСВ) об ограничении ядерных вооружений, было то, что количество аппаратуры наведения, которую необходимо было установить на противоракету, было слишком тяжелым и делало противоракету неэффективной.

В 1970-х годах расширение возможностей, в частности, развертывание нескольких независимо нацеливаемых возвращаемых аппаратов (MIRV) на отдельных ракетах, сопровождалось попытками уменьшить вероятность ядерной войны. Ужасающие перспективы любого конфликта и вероятность его эскалации способствовали разрядке. Перспектива беспрецедентных разрушений в США в случае ядерной войны заставляла сомневаться в том, что американцы пойдут на ядерный ответ в случае советского нападения в Европе, что беспокоило западноевропейских политиков, хотя необходимость защиты американских сил в Европе была важным элементом американского планирования. В то же время Советы предполагали, что из-за слабости их обычных сил западные державы первыми применят ядерное оружие. Такое предположение стимулировало интерес к ряду направлений, в частности к упреждению, сдерживанию и переговорам. Американо-советский договор по ПРО от мая 1972 года, который Никсон, стремящийся к репутации миротворца и желающий сдержать Советы, счел возможным заключить благодаря программе MIRV, ограничивал строительство оборонительных щитов против ракетного нападения. Эти щиты ограничивались двумя противоракетными комплексами, один из которых располагался вокруг мест сосредоточения межконтинентальных баллистических ракет, а другой - вокруг столицы. Оставляя США и Советский Союз уязвимыми для разрушительного нападения, договор был призван предотвратить первый удар, поскольку в этом случае не было бы эффективной защиты от ответного удара. Таким образом, атомное оружие должно было использоваться для предотвращения, а не для разжигания войны.

Это соглашение было частью Временного соглашения к Договору об ограничении стратегических вооружений (SALT). Это соглашение SALT I, которое ограничивало ядерные арсеналы держав также послужили основой для дальнейших переговоров, которые, после почти достигнутого в конце 1975 года соглашения, были отложены из-за внутриполитических факторов. Противодействие Дональда Рамсфелда, министра обороны в администрации Форда, было особенно значимым в 1976 году. На этом этапе контроль над вооружениями казался неопределенным вариантом, и существовали опасения, что он может быть обойден новым оружием и новыми стратегиями. Поддержка Рамсфелдом усиления американского ядерного оружия ставила под угрозу переговорный процесс. Более того, предшественник Рамсфелда, Джеймс Шлезингер, выражал и, отчасти, разжигал оппозицию процессу SALT. Шлезингер считал, что американцы заключили менее чем удовлетворительную сделку по SALT I, и еще больше сомневался в текущих переговорах по SALT II. Он также считал, что, если американцы не удовлетворят себя неудовлетворительным планом сокращения войск в Западной Европе, они потеряют доверие военных. В конце концов, после того как после президентских выборов 1976 года демократическая администрация Картера сменила республиканскую администрацию Форда, переговоры привели к заключению договора SALT II в 1979 году.

Тем временем новые военные возможности усиливали неопределенность и способствовали росту напряженности. В 1977 году американцы испытали нейтронную бомбу, "усиленное радиационное оружие". Эта бомба предназначалась для того, чтобы вывести из строя советские танковые экипажи, а не для того, чтобы, несмотря на советскую пропаганду, использовать ее против советских городов. Обоснованием использования нейтронной бомбы было признание слабости: американцы не только не могли остановить советскую бронетехнику в Западной Германии с помощью обычных вооружений, но и боялись использовать стандартное тактическое ядерное оружие, зная, что Советы ответят им (если они не использовали его раньше), и все перейдет в стратегическую область. Американцы пытались выработать новую доктрину ведения боевых действий между обычным реагированием (а обычные боевые действия включали в себя чрезвычайно смертоносное биологическое и химическое оружие) и стандартным тактическим ядерным оружием. На уровне боеготовности были развернуты первые советские ракеты СС-20. Это были более мобильные и более точные ракеты, оснащенные ядерными боеголовками, которые предназначались для использования совместно с обычными силами при вторжении в Западную Европу.

 

Ostpolitik

Сотрудничество между Западом и Востоком иного типа, чем договоры SALT, должно было быть предпринято в Европе, и здесь ключевым элементом была степень инициативы, проявленная европейскими игроками. Отчасти эта инициатива отражала снижение относительного влияния США. И Британия при Гарольде Вильсоне (1964-70, 1974-6), и, более того, Франция при уверенном в себе Шарле де Голле (1958-69), который был полон решимости утвердить свою

 

 

считали себя способными вести переговоры с Советским Союзом и делали это с переменным успехом. Однако ключевой импульс был дан Западной Германией. Вилли Брандт, лидер Социал-демократической партии (СДПГ), стал канцлером Западной Германии в 1969 году, когда коалиция христианских демократов (ХДС)-социал-демократов была заменена коалицией социал-демократов и свободных демократов. Мэр Западного Берлина с 1957 по 1966 год и министр иностранных дел в коалиции 1966-9 годов, Брандт хотел преобразовать унаследованную враждебность западногерманского правительства к Восточной Германии и Восточной Европе в более благожелательные отношения. Брандт надеялся, что это принесет стабильность, а также позволит Западной Германии занять более центральную роль в Европе.