Ришмон так и не понял, что деньги для оплаты армий не могут быть созданы по его желанию и возложил вину за неудачу на канцлера Иоанна V Жана де Малеструа. Он всегда считал Малеструа английским агентом и обвинял его в том, что тот принял взятку за удержание жалованья солдатам, чтобы заставить их снять осаду. В апреле 1426 г. Ришмон явился в поместье канцлера под Нантом, арестовал его и отправил в Шинон. Малеструа отпустили только после того, как он пообещал совершить "чудо", чтобы оторвать Филиппа Доброго от англичан. Это, по мнению Ришмона, было единственным способом удержать Бретань в лагере Дофина и изменить все более неблагоприятный ход войны[237].

Теперь все зависело от позиции герцога Бургундского. Иоанн V согласился заключить мир с Дофином в Сомюре только потому, что думал, что Филипп Добрый сделает то же самое. Ришмон полагал, что у него есть заверения Филиппа, что он откажется от англичан, как только будут изгнаны убийцы его отца. После конференции в Сомюре Иоанн V отправил официальное посольство к герцогу Бургундскому, указав, что с их изгнанием исчезло единственное препятствие к примирению с Дофином. Если примирение между двумя ветвями дома Валуа и должно состояться, то, по словам послов, оно должно произойти сейчас, пока не нанесен непоправимый ущерб французской короне, "главным украшением которой является герцог". В составлении этих инструкций прослеживается влияние Ришмона, а один из двух послов, Филибер де Водри, несомненно, был агентом Ришмона. Еще одна просьба последовала после Рождества, когда Иоанн V получил угрозы герцога Бедфорда и почувствовал для себя серьезную угрозу. Дофин добавил к этому свои уговоры, используя в качестве посредников при бургундском дворе своего личного секретаря Алена Шартье и пуатевинского дворянина Жоржа де Ла Тремуя. Ни одно из этих обращений не получило однозначного ответа. В определенной степени это объяснялось громоздкостью имевшихся способов связи. Филипп вел кампанию в Голландии в течение всей осени 1425 г. и следующей зимы, и с ним было трудно установить контакт. Но есть все основания полагать, что он был рад такому медленному темпу ведения дипломатических дел. Ему было выгодно оставаться в стороне как можно дольше[238].

* * *

Положение Филиппа Доброго было особенно сложным в результате политического кризиса в Англии и Нидерландах, спровоцированного амбициями Хамфри, герцога Глостера. В течение 1425 г. Хамфри молча признал свое поражение в Эно. Но его жадный взор переместился на голландскоязычные графства Голландию и Зеландию (Карта V). Эно с его безмятежными пейзажами и прекрасными замками был излюбленной резиденцией графов из баварского дома Виттельсбахов, а до них — графов из дома Авен. Но Голландия и Зеландия, которые с XI века управлялись как единое графство, были самыми богатыми частями наследства Жаклин, доставшегося ей от отца. Голландия была самой густонаселенной территорией Нидерландов после Фландрии. Ее растущие города стали крупными центрами суконной промышленности Северной Европы. Мидделбург был важным центром международной торговли в то время, когда порт Слейс постепенно заиливался, а Антверпен только начинал свое восхождение. Стоя на перекрестке богатых торговых путей, соединявших Атлантику, Балтику и Рейнскую область, эти города вскоре должны были стать серьезными конкурентами крупным промышленным и торговым центрам Фландрии[239].

В течение многих лет в политике Голландии и Зеландии доминировали две политические партии — партия крючков (по-голландски Hoeken) и партиия трески (Kabeljauwen). Во главе обеих партий стояли дворяне, но к этому времени партия трески стала ассоциироваться с промышленными и торговыми элитами крупных городов. Крючки опирались в основном на земельную аристократию, но они контролировали несколько городов, в частности Гауду, и имели сторонников во многих других. Различия между партиями не имели четких идеологических или социальных границ. Они зависели от традиций, от соперничества на местах, от сетей патронажа, которыми управляли городские партийные боссы, но прежде всего от необходимости находить союзников против противоположной партии. Графы Голландии считали необходимым связывать себя с той или иной группой, чтобы создать базу власти в регионе, в котором они обычно отсутствовали. Отец Жаклин был последовательным покровителем и сторонником крючков и нажил себе немало врагов, назначая на важные посты только представителей этой партии. Во время войны за трон, последовавшей за его смертью, Жаклин, естественно, воспользовалась его союзами, в то время как ее дядя и соперник Иоанн Баварский столь же естественно нашел поддержку среди ведущих городов. Режим Иоанна Баварского в Голландии и Зеландии был ненавистен лидерам крючков, которых он систематически вытеснял с постов и из сферы влияния в течение шести лет своего правления[240].

6 января 1425 г. Иоанн Баварский умер в Гааге, убитый, как считалось, своим маршалом Яном ван Влитом с помощью медленного яда, нанесенного на листы молитвенника. Обвинения в отравлении были слишком распространены в эпоху позднего Средневековья, чтобы принимать их за чистую монету. Но в своем признании, полученном под пытками, ван Влит с большим количеством косвенных подробностей утверждал, что ему заплатили за это английский купец и группа дворян крючков. Это, а также тот факт, что ван Влит был женат на единокровной сестре Жаклин Баварской, не позволило ему полностью избавиться от подозрений в соучастии. Иоанн Баварский умер бездетным. Его престолонаследие было сложным делом. Он принял титул графа Голландии и Зеландии и, как правило, считался таковым. Однако по закону он был лишь залогодержателем и регентом Жаклин. За год до смерти он назначил Филиппа Доброго наследником своего личного имущества. В него входили права залогодержателя Голландии и Зеландии, а также обширные личные владения в южной Голландии, в том числе Дордрехт, бывший в то время главным городом Голландии. В наследство не входило управление этими двумя графствами. Даже Иоанн Баварский понимал, что его регентство закончится после его смерти, а управление Голландией и Зеландией перейдет к Жаклин и ее мужу (кто бы это ни был). Поэтому его внезапное исчезновение с политической сцены стало решающим событием в истории региона[241].

Когда Иоанн Баварский умер, Хамфри Глостер и Жаклин все еще находились в Эно. Они сразу же заявили о своих претензиях на управление двумя графствами и разослали гонцов с призывом к населению признать их. Но пропагандой они не ограничились. Жаклин установила контакт с видным дворянином из партии крючков Флорисом ван Кийфхуком. Он собрал группу сторонников и безуспешно пытался отвоевать для нее Гауду. Затем, в конце января 1425 г., он и его сподвижники от имени Жаклин заняли речной порт Схонховен на реке Лек, изгнали гарнизон и захватили замок. На несколько месяцев этот город стал изолированным форпостом ее дела в Голландии.

Во время смерти Иоанна Баварского Филипп находился в