— Пахнет просто невероятно! — Гриффин захлопнул дверцу и выпрямился. Пятнадцать лет назад во время допроса Эйден Грин показал, что ничего не видел — дескать, был в туалете и не заметил, как все произошло. Позже, когда полиция спросила его насчет отношений между Робом и Лизой, он ответил примерно в том же духе, что и все остальные свидетели. А вскоре после этого бесследно исчез — как сквозь землю провалился.

— Исчез… — протянула Поппи.

— И это очень странно, поскольку он занимал очень даже приличный пост в компании Диченцы. Парень уволился, бросил все и пропал. Друзьям он не звонил, так что никто толком не знает, где он сейчас.

— И где же он?

— В Миннеаполисе. Работает в школе, юрист. Женат, двое детей. Живет тихой, незаметной жизнью, очень старается, чтобы имя его не попало в газеты. Мы бы в жизни его не нашли, если бы его двоюродный брат случайно не столкнулся с ним нос к носу в аэропорту.

Поппи поднесла к губам бокал и сделала большой глоток.

— И что он говорит?

— Ральф еще не успел связаться с Грином. Он завтра к нему съездит.

Поппи не верилось, что беседа с Грином может что-либо изменить.

— А с чего ты взял, что через пятнадцать лет он вдруг скажет что-то новое?

Гриффин снова открыл духовку, принюхался, взял прихватку и вытащил курицу.

— Готова, — объявил он. Вооружившись, он быстро разделал ее и принялся раскладывать по тарелкам, добавляя в качестве гарнира картофель и тушеные овощи. — А вдруг скажет? В конце концов, прошло пятнадцать лет, и у него теперь другая жизнь. Раньше он занимал видное положение, с семейством Диченцы его связывала тесная дружба. Но теперь все изменилось, он, можно сказать, прозябает в безвестности. Согласись, люди не часто срываются с насиженного места без очень важной причины.

— Может, ему просто надоела Калифорния? — предположила Поппи.

— Скорее он не захотел подчиниться приказу Диченцы. Молчать было противно, а говорить — страшно.

— Но если это так, почему же он до сих пор не обратился в полицию? Наверняка он читает газеты и должен знать об аресте Хизер.

Гриффин поставил перед ней тарелку.

— Наверное, никак не может решиться. Ральф попробует его подтолкнуть. Если ему это не удастся, тогда я сам поеду к нему. — Он кивнул в сторону стола. — Слушай, я больше не могу. Умираю от голода, а эта курица пахнет так божественно! Могу я пригласить вас к столу, мэм?

Поппи не выдержала и улыбнулась.

* * *

От курицы, картошки и овощей ничего не осталось. От вина тоже. Когда с едой было покончено, они перебрались на диван в гостиной, поближе к камину. Комнату наполнили звуки голоса Гарри Конника. Огонь в камине вспыхивал, жадно облизывая каждое полено, которое время от времени подбрасывал Гриффин. Он удобно расположился на диване рядом с Поппи, однако не делал ни малейшей попытки коснуться ее.

Как он близко, подумала Поппи, украдкой разглядывая его профиль. Даже в самых смелых своих фантазиях она не могла представить, что между ними возникнет подобная близость. В его присутствии она чувствовала себя на удивление спокойной и умиротворенной.

— Наверное, зря я так расслабилась, — виновато пробормотала она. — При том, что произошло…

— Ты так говоришь, словно чувствуешь себя виноватой. — Гриффин лениво повернул к ней голову. В отблесках огня в камине его каштановые волосы отливали красным, а голубые глаза потемнели, сделавшись темно-синими.

— Так оно и есть.

— Что бы ни сделала Хизер, ты тут ни при чем.

— Знаю. И все равно… Она же моя подруга.

Гриффин ничего не ответил на это, и Поппи снова уставилась на огонь. Через минуту его рука легла на ее ладонь. Пальцы их переплелись. Поппи едва не выдернула свою руку, но передумала. Прикосновение его руки казалось таким нежным, таким правильным.

— Хочешь поцелуй? — спросил он и сунул свободную руку в карман.

— Нет. Никаких «поцелуев». Я и так уже объелась.

Он вынул руку из кармана:

— Расскажи мне о той аварии.

Взгляды их встретились. Что-то подсказывало ей, что Гриффин имеет в виду отнюдь не тот давний наезд в Сакраменто. В его лице ей почудилось нечто новое… какая-то интимность, которой она прежде не замечала. В своих мечтах она могла бы выложить ему все и тем не менее остаться любимой. Но то в мечтах.

— Это было очень давно, — с грустной улыбкой проговорила она.

— Все равно расскажи.

— Расскажи сначала, что ты сам знаешь об этом.

Он улыбнулся ей с такой теплотой, что сердце Поппи сжалось.

— Была вечеринка — вернее сказать, пикник на природе. Дело было в середине декабря, вы развели на вершине холма большой костер. Все приехали на снегоходах. Естественно, выпито было немало. Вы с Перри уехали. Снегоход слишком круто вписался в вираж и врезался в какой-то валун. Вас обоих выбросило. Перри погиб на месте. Ты выжила.

Уставившись в огонь, Поппи как будто вновь увидела все это — глазами Гриффина.

— Я не хотела… не хотела жить.

— Из-за Перри?

— Да. И из-за ног. Это была одна из тех роковых случайностей, которых так легко избежать… Будь мы на пару футов ближе к одной или к другой стороне дороги, ничего бы этого не произошло.

— Но ведь ты же выжила.

Поппи не ответила.

Гриффин прижал ее руку к груди.

— Вы с Перри любили друг друга?

— Не знаю. Да, мы были близки, но долго бы это не продлилось. Мы с ним были слишком разные. — Она задумалась над своими словами. — А может, и нет. Да, мы скорее были похожи. В этом-то и была проблема. Оба мы были необузданными, чуть что — срывались, могли наговорить друг другу черт те что. Ни один из нас не умел мириться, тем более просить прощения, а ведь именно это необходимо, чтобы двое близких людей могли оставаться вместе.

— Ты часто думаешь о нем?

— Стараюсь не думать.

— Ты не ответила.

Повернув к нему голову, Поппи увидела его глаза совсем близко от своих.

— С тех пор, как ты вернулся, да.

— Почему?

Она улыбнулась:

— Сам знаешь.

— Не уверен. Хотелось бы думать, потому, что я единственный мужчина, с которым сблизилась после того случая.

Поппи промолчала.

— Ну и что же дальше, Поппи? Я сижу тут, умирая от желания тебя поцеловать, и не могу решиться, потому что не знаю, что ты сделаешь: ответишь на мой поцелуй или придушишь меня.

Только не это, подумала про себя Поппи. Мысль о поцелуе, о том, чтобы почувствовать его губы на своих губах, сводила ее с ума. Выпитая бутылка вина, огонь в камине, а рядом — мужчина, при одном только взгляде на которого сладко кружится голова, — все это была ее ожившая мечта.