Движение по шоссе было на удивление редким. Мне стало интересно, почему немцы им не пользуются, если оно ведет прямо к фронту, и я попросил Леонова расспросить об этом немца.

– Да я и сам могу объяснить. Мне в разведотделе армии все рассказали.

«Молодец, старлей. – похвалил я мысленно хитрого гэбэшника, умело играющего на публику. – Пусть Лютце знает, что мы даже в штаб армии дверь пинками открываем».

– Шестнадцатая немецкая армия сейчас ведет тяжелые бои, – начал Алексей читать лекцию по состоянию дел на лесном фронте. – Ситуация со снабжением у нее крайне напряженная, а дорога через Псков и Дно с перевозками не справится, даже если бы там не было диверсий. Поэтому немцы решили часть грузов перевозить по Витебской железной дороге, а перевалочную базу устроить на станции Чихачево. Это южнее Дедовичей. С точки зрения географии решение разумное, оттуда идет шоссе прямо к Старой Руссе, позволяя быстро перебрасывать и припасы и пополнение. Правда, оставалась закавыка в виде партизан, угрожавших коммуникациям, но с ними предполагалось быстро покончить. Немцы знали, что численность бригады не превышает одной, максимум двух тысяч. Однако все оказалось не так уж и просто. На границах Партизанского края мы успели создать неплохую линию обороны с дзотами, блиндажами и ходами сообщения. А самое главное, в каждом, даже самом маленьком селе у нас есть свои люди, и напасть на партизан неожиданно просто невозможно. И вот наши подпольщики доложили, что со станции Волотово выехал отборный батальон, сформированный из эсэсовцев. Он должен был наступать с севера по шоссе Старая Русса – Чихачево. Но не успел он начать свое наступление, как сам был атакован. Сначала партизаны захватили в плен несколько фрицев и узнали у них пароль. С его помощью ударная группа легко проникла в село, где ночевали каратели, забросала гранатами избы, в которых они спали, и штаб. А потом подоспевший основной отряд уничтожил и весь батальон. Численное преимущество эсэсовцам не помогло. Другой батальон, собиравшийся наступать по шоссе с юга, попал в огневой мешок и тоже был почти полностью уничтожен. Как мне сказали, партизанский отдел Северо-Западного фронта доложил о том, что шоссейные дороги от Чихачево и Дедовичей перерезаны полностью. Это, кстати, одна из причин, почему наше наступление было таким быстрым и сравнительно успешным. Вот этот участок дороги, по которому мы едем, еще сравнительно безопасный. А вот дальше можно будет проехать лишь в обход Партизанского края по зимникам.

* * *

Полисть постоянно петляла, то приближаясь к дороге, то уходя далеко в сторону. Река здесь стала совсем узкой, не превышая в ширину двадцати метров, но зато овраг, который она себе вымыла, был очень глубоким. Растительность заметно изменилась. Сосны окончательно исчезли, ольха сменились березами и осинами. Селений по пути практически не было, а те, что встречались, лежали в стороне от дороги, что нас весьма порадовало. Меньше постов – меньше проверок – меньше вероятность провала.

Но вот, наконец, и цель нашего путешествия. Белебелко село очень крупное и в это время имеет статус районного центра. Партизанский отряд, который в нем создали, тоже не маленький, и за ним числится много славных дел. Где-то здесь принимал присягу и юный партизан Леня Голиков. Вот только освободить само село от фашистов пока не удалось. В нашей истории расширение Партизанского края началось лишь ближе к весне, после зимнего наступления Красной Армии. Когда это произойдет в этом мире, сказать трудно. Фронт подходит все ближе, и наиболее боеспособные отряды стали привлекаться для диверсий и штурма населенных пунктов в ближайшем немецком тылу. Фашисты в свою очередь спешно посылали тыловые части на фронт, и напряженность боев в этих лесах временно спала.

Через пост при въезде в Белебелку я решил проехать не останавливаясь. Стоящий у дороги часовой, облаченный в меховую безрукавку, натянутую на шинель прямо поверх подсумков, сосредоточенно топтался на месте, безуспешно пытаясь согреться. Тем же самым был занят и пулеметчик, который по идее должен был не прыгать, а спокойно сидеть за баррикадой из мешков. Его второго номера не было видно, наверно прятался в ближайшей избе. Нашими личностями тут никто и не думал интересоваться. Будь на их месте фельджандармы, они бы начал искать, к чему придраться, а так и дураку ясно, что партизаны в «ганомагах» не разъезжают, так чего же ерундой маяться и проверять нас.

При виде такого безобразия Леонов, вжившийся в роль немецкого обер-лейтенанта Рауша, естественно, не выдержал. Откинув полог брезента и высунувшись наружу, он пропесочил незадачливых фрицев, нарушивших положения караульной службы.

– Интересно, – задумчиво произнес он, усевшись обратно на свое место. – Здесь должен быть большой гарнизон, а немцы утверждают, что их осталось совсем мало. Даже на постах стоять некому. Наверно, это все из-за нашего прорыва. Перепугались, вот и бросили туда всех, кого только можно. Ну и замечательно. Меньше фрицев, меньше у нас проблем будет.

* * *

Не доезжая до центра села, мы свернули налево, к высокому, примерно с трехэтажный дом, зданию. Хотя подобные строения я раньше никогда и не видел, но не трудно было догадаться, что это за сооружение, возведенное на берегу реки так, что с одной стороны оно опиралось на толстые позеленевшие сваи и имело большущее, неторопливо вращающееся колесо. Из верхнего окна высовывалась лебедка, с помощью которой затаскивали наверх мешки. Несмотря на погоду, мельница все еще работала. Как мне пояснили, ее остановят, только когда ударят сильные морозы.

Клиентов на мельнице было немного, что и неудивительно. Большую часть припасов у колхозников отобрали немцы, что-то они передали партизанам, а оставшееся зерно крестьяне прячут надежнее, чем страны свой золотой запас. В хорошие времена крестьянам, привозившим зерно, приходилось ждать долго, как современным дальнобойщикам в очереди на таможне. Специально для них рядом с мельницей даже находится «дом завозника», где можно отдохнуть, согреться, а если надо, то и переночевать. Но сейчас вся очередь на помол состояла из одной-единственной телеги. Свидетели нам были нежелательны, и мы честно ждали, пока подойдет наша очередь, не пытаясь лезть вперед. Впрочем, жернова работали быстро. Клиенты, двое мужичков пенсионного возраста, только успевали поднимать наверх, к входному лотку, мешки с зерном и выносить из мельницы мешки с мукой, заметно меньшие по размеру, чем те, которые попадали внутрь.

Крестьяне наверняка доложили обслуживающему персоналу о появлении незваных гостей, но мельник вышел только тогда, когда закончил работу. Белый с головы до ног, в кожаном фартуке и нарукавниках, в древнем картузе, он выглядел как персонаж средневековой сказки. Правда, широкой окладистой бороды у него не наблюдалось, но наличествовала небольшая аккуратная бородка, вполне подходящая под образ. Стоявшая тут же допотопная телега дополняла старинный антураж, и только мы со своим «ганомагом» грубо нарушали идиллию.

Колхозники, взвалив последний мешок на телегу, с опаской посмотрели на нас и, убедившись, что мукой мы не интересуемся, начали прощаться с мельником.

– Благодарствуем, Василич, долгие тебе лета, – затараторили они наперебой. В порыве искренней благодарности мужики даже поклонились, как будто на дворе стоял девятнадцатый век.