крайней мере на размер меньше, если не на два. Глубокий вырез, из которого выглядывают ее пышные сиськи. Ее талия стянута так, словно на ней корсет, ноги обнажены, туфли на шпильках заоблачной высоты, и все, что я могу видеть, — это её изгибы.

Глядя на меня в холодном молчании, она приподнимает брови. Мне приходится сделать паузу, чтобы прочистить горло, прежде чем я могу заговорить.

— Почему ты не надела одно из белых платьев?

— Я ненавижу белый цвет.

— Это цвет новых начинаний.

— Это цвет невинности. — Ее улыбка убийственна. — Я не хотела, чтобы у тебя сложилось неправильное представление.

Я рычу: — Никто никогда не примет тебя за невинную, гадюка.

— Хорошо. Кстати, какой идиот подумал, что я ношу на размер меньше?

— Этот придурок.

Удерживая мой пристальный взгляд, низким и ровным голосом она говорит: — Дорогой муж. Ты уже должен был бы знать, что во мне нет ничего мелочного.

Мы смотрим друг на друга через всю комнату. И, конечно, — поскольку у меня явно есть проблема — мой член начинает твердеть. Она опускает взгляд на растущую выпуклость на моих брюках, и ее убийственная улыбка становится шире. Я пересекаю комнату, беру ее за руку и направляюсь к входной двери, ведя за собой.

Она вырывает свою руку из моей хватки и язвительно говорит: — Я могу ходить без бешеного служебного животного, спасибо.

Итак, мы вернулись к исходной точке. Чертовски замечательно.

Открывая входную дверь, я делаю широкий жест, сопровождаемый насмешливым поклоном. Она проходит, как королева мимо вонючих попрошаек.

Как только мы оказываемся в машине, она решает, что ее ненависть к человечеству не распространяется на Кирана. Наклонившись вперед на заднем сиденье внедорожника, она говорит ему: — Итак, расскажи мне все о приеме. Тебе было весело?

— Ах, неужели! Встретил одну из твоих родственниц, которая мне понравилась. Маленькую девочку по имени Ария?

— Это дочь Лео! О, она прелестнейшее создание, не так ли?

— Да. — Киран присвистывает, его щеки розовеют. — Такая заводная. С самой милой маленькой попкой, которую я когда-либо видел в моей ... — Он резко обрывает, бросая испуганный взгляд через плечо. — Извини, девочка. Я идиот. Просто спроси Паука.

Она машет рукой и смеется.

— Не говори глупостей. Я не возражаю.

Я рычу: — Ты возражаешь, если я буду дышать в твоем направлении, но ты не возражаешь против этого?

Игнорируя меня, она спрашивает: — Как все ладили? Были ли какие-нибудь ссоры?

— Ссоры? Нет, это был чистый хаос! Половина парней оцепенела, другая половина трепетала! А у "Бетти" было смертельное кровотечение с обеих сторон, так что было много игр в теннис с миндалинами. Если они не были на танцполе, то прятались в темных углах, пряча друг от друга лица.

— В переводе это значит, что всем было весело?

— Будь уверена, они повеселились!

Она с облегчением выдыхает и откидывается на спинку сиденья.

— Приятно слышать. Я волновалась. Ты же знаешь, как опасно помещать кучу непомерных эго в одну комнату.

Я спрашиваю: — Этот выпад насчет эго был направлен против меня?

— Не все зависит от тебя, принц Высокомерия.

— Это будет ”Король высокомерия", если так угодно.

Бросив на меня резкий взгляд, она снова обращает свое внимание на Кирана.

— Так куда мы идем?

Его голос звучит растерянно.

— Паук тебе не сказал?

— В данный момент мы не разговариваем. Ты мне скажи.

Он бросает на меня взгляд в зеркало заднего вида.

— Э-э... прости меня, девочка, но, если ты не против, я бы предпочел держаться подальше от супружеской размолвки. Однажды я попытался вмешаться в спор между моими мамой и папой, но получил за это лишь жестокую пощечину.

Она складывает руки на коленях и скрещивает ноги.

— Тогда, я полагаю, это должен быть сюрприз.

Мы проезжаем через центр города в промышленную зону недалеко от доков. Она забита складами и транспортными контейнерами, ожидающими наполнения и отправки через Атлантику. Мы останавливаемся перед одним из них, большим зданием из белого кирпича с решетками на окнах, и Киран паркуется.

Рейна смотрит в окно на парковку, и вид у нее скучающий. Эта упрямая женщина не спрашивает меня, где мы находимся. Но когда я говорю: — Для этого тебе понадобится пистолет, — она резко поворачивает голову и смотрит на меня.

— Для чего?

— Мы встречаемся с главами остальных четырех мафиозных семей.

Ах, это выражение шока на ее лице так чертовски приятно, что жар приливает к моим яйцам.

— Почему?

— Не знаю. Они назначили встречу. Ты мне скажи.

Явно выбитая из колеи, она хмурится.

— Предполагается голосование за нового капо.

— Так почему здесь нет Джанни?

— Откуда ты знаешь?

— Нам сказали, что его не пригласили. — Она молча обдумывает это, затем качает головой.

— Это не имеет смысла. Он глава семьи. И голосование должно было состояться завтра, а не сегодня. — Она снова выглядывает в окно, на этот раз с настороженным выражением лица. — Мама сказала, что он не пошел на прием. Прошлой ночью он тоже не возвращался в отель.

Деклан уже рассказал мне о голосовании и о том, что Джанни отсутствовал на приеме, но новость о том, что он не вернулся в отель, — это что-то новенькое. В нашем мире, когда кто-то пропадает без вести, это означает только одну из нескольких вещей. Ни одна из них не хороша.

Из кармана на спинке водительского сиденья я достаю пистолет. Проверяю, есть ли патрон в стволе, затем протягиваю его Рейне.

— Ты умеешь стрелять из “Глока”?

— Это не может быть так сложно. Ты же знаешь, как это делать. — Она забирает пистолет у меня из рук. Когда я снимаю пиджак, она спрашивает: — Что ты делаешь?

— Ты же не войдешь в комнату, полную мужчин, в таком виде.

Она застенчиво спрашивает: — В каком?

Я бросаю на нее тяжелый взгляд.

— Надень этот чертов пиджак.

Она думает возразить, но, видимо, решает, что лучше этого не делать. Она пожимает плечами и надевает пиджак, закатывая манжеты.

— Застегнись. — Она смеряет меня взглядом, но я не в настроении для нахальства. — Полностью.

— Я хочу, чтобы ты знал, единственная причина, по которой я ношу твой пиджак, — это то, что мне негде спрятать пистолет в