требовалось срочно обработать рану.

В электрическом свете стало видно, что ранка не одна. Остальные я второпях на адреналине просто не заметил. Всю поверхность ладоней покрывали ссадины. Синими пятнами темнели кровоподтеки. Есть расхожее выражение «Нет живого места». Теперь я точно знал, как это выглядит.

Вика забыла про бутерброд, тихо ахнула:

— Кошмар какой. Тебе больно?

Конечно, больно. Но я поспешил ее успокоить:

— Ничего, до свадьбы заживет.

— До чьей свадьбы, — спросила девчонка лукаво.

Она заранее знала ответ. И я не стал ее разочаровывать.

— До нашей. Вот вернемся в город и сразу же подадим заявление. Чего тянуть?

Она засмущалась, зарделась. Было видно, что довольна до жути. Я щедро залил ладони перекисью, дал подсохнуть, потом заклеил самые неприятные ранки пластырем — нормальным таким, советским с зеленкой. Я уже и забыл, что такой бывает.

— Что теперь?

Вика вновь протянула мне бутерброды. Это было более чем своевременно — у меня разыгрался дикий голод.

— Едем домой, — проговорил я с набитым ртом. — Ставим машину и нанесем визит бабе Нюре.

— Сейчас? Ночью?

— А когда? Ты готова это, — я кивнул в сторону багажника, — сторожить до утра?

Девчонка передернула плечами и тут же отказалась:

— Ни за что.

Я удовлетворенно кивнул, погасил свет, завел движок. Бросил взгляд на часы — стрелки показывали самое начало третьего.

Глава 28. Возвращение

Вика была совсем слабенькой. Всю дорогу от города до Калачовки она дремала на заднем сидении. Уже на месте, в поселке, я ее разбудил, помог выбраться наружу, подставил локоть. Велел:

— Цепляйся. Тебя совсем ноги не держат.

Девчонка благодарно кивнула. Я взял сумку, решил, что сначала нужно доставить Вику домой, а уж потом довести до конца ритуал.

Влад сидел на крыльце, курил. Тревожный, босой, в накинутой на голые плечи телогрейке и длинных красных семейниках. Свет в доме не горел. Нас он увидел сразу, замахал руками, уронил недокуренную сигарету в траву, чертыхаясь полез ее доставать.

— А Вера где? — спросила парня Вика.

— Дома, — он махнул рукой в сторону двери, — спит. Перенервничала, напилась корвалола, я ее и уложил.

Он опять устроился на ступенях, жадно затянулся и выдал обвиняюще:

— Где вы так долго шлялись? Я тут всю жопу застудил, пока вас ждал.

Я заметил, как он зябко поджимает на ступнях пальцы. Усмехнулся:

— А чего штаны не надел?

Влад пожал плечами. Спросил:

— Все получилось?

— Все, — сказала Вика довольно.

— Прибили гада! — Он искренне обрадовался. — Я же говорил Верунчику, что все у вас выйдет! А она боялась. Я же знал, что Олег — это сила. Раз, и сдохла тварь.

— Не совсем, — произнес я.

— Не сдохла? — Влад от расстройства сдулся. — И что теперь, завтра опять пойдете?

— Да нет же, — встряла Вика, — мы его в гусеницу заселили. Сейчас сходим к соседям, отнесем Макару угощение.

Девчонка отпустила мой локоть, сделала шаг, другой и неожиданно пошатнулась. Влад подорвался, сбежал с крыльца, подхватил ее. Проворчал:

— Разбежалась. Вон, еле стоишь. Куда тебе идти? Давай-ка я тебя домой провожу, к Верочке. Там ты потихонечку ляжешь спать. А утром будешь, как новенькая.

Он помог Вике взобраться на крыльцо, от двери обернулся.

— Олег, ты один не ходи, а то завалишься где-нибудь. Подожди меня. Я сейчас, мигом. Вместе пойдем.

Я облокотился о перила, поставил сумку на ступени, прикрыл глаза. Воздух был прохладный. Где-то кричала ночная птица. В теле моем ощущалась такая слабость, что я почти уснул, прямо так, стоя.

Тихо скрипнула дверь. Я открыл глаза. Влад уже не светил красным исподним. Были на нем треники и кроссовки. Правда, телогрейка осталась неизменной.

Он оглядел меня сочувствующим взглядом.

— Дойти сможешь?

Я сделал рукой движение, которое трактовать можно было, как угодно — от да до нет.

— Понятно, — сказал он, — тогда поползли потихонечку. Если что, я подстрахую. Где наша погань?

Я так устал, что не сразу понял, что Влад имеет ввиду. Он это прочитал по мне. Уточнил:

— Коробок с гусеницей где оставил?

— Там, в багажнике, — я махнул рукой.

Мне грозно велели:

— Стой здесь, я сейчас принесу.

— Только от палки не откручивай, на всякий случай. С осиной безопаснее.

— Что я дурак? — хмыкнул Влад. — Я до нечисти дотрагиваться не собираюсь.

И браво зашагал к забору. Я же опять привалился к перилам и закрыл глаза. Сил не было ни на что. С трудом удавалось держаться на ногах. В ушах предательски звенело. Мир уплывал…

— Эй, спящая красавица, очнись, а то поцелую! — пропел на ухо ехидный голос.

Я с трудом разлепил глаза. Влад без особого энтузиазма тряс меня за плечо.

— Ну ты даешь, Олег, — сказал он восхищенно, — до этой ночи я был уверен, что стоя спят только лошади. А тут ты — встал, прислонился и захрапел! Может, тебя вообще в дом не пускать? Тебе и тут неплохо.

Он довольно заржал.

— Нет, — ответил я ему в тон, — непременно впускать. А еще положить в кроватку и накрыть одеялом.

— Хорошо, — согласился Влад, — как только избавишься от своей добычи, так сразу и уложу. Честное слово. И даже утром будить не стану.

* * *

Так с подколками и шутками мы и пошли к соседскому двору. К черному входу в него. Точнее, не пошли, а поползли. Часть пути Влад буквально тащил меня на себе, я только перебирал ногами.

— Здоров боров, — ворчал он, покряхтывая от натуги, — скажу Верунчику, чтобы кормила тебя поменьше.

— На себя посмотри, — беззлобно огрызнулся я. — Вон брюхо какое наел!

Мой палец ткнул в его солидный животик.

— Ты в мое брюхо не тычь! — Притворно возмутился Влад. — Не было б его, как бы я тебя сейчас пер? Да я бы сломался пополам!

Мы спустились к ручью. Тут мой организм вообще забастовал.

— Не могу, — сказал я, — дай чуть передохнуть. Пока ехал, даже не чувствовал, как устал. А здесь… Не могу.

— Нефиг расслабляться.

Влад закинул мою руку себе на плечо, чуть присел, распределяя вес поудобнее. Сказал задорно:

— Не дрефь, я сам боюсь.

Он подтащил меня к