и желе, а также пару яблок. Выбросив содержимое в мусор, я бросил рюкзак в кучу белья, которую отнес на заднее крыльцо и заложил в стиральную машину. Вид пустых полок с этой стороны дома вызвал новые вопросы.

Мы с Морган быстро навели порядок в кладовой, затем двинулись дальше. В гостиной первым делом поставили на место стойку для телевизора, после чего я заново подключил всю технику. Морган тем временем собрала всякий хлам на полу и стала раскладывать альбомы, книги и DVD.

Дико смотрелась наполовину покрашенная стена; впрочем, мы решили, что из-за этого переживать не стоит.

– Морган, если ты хочешь спросить, зачем Пейдж и тут, и в кухне все перекрасила, то я понятия не имею. Месяц назад она сама выбрала яркий оранжевый цвет для стен в кухне.

– Наверняка у нее была причина, – произнесла Морган, и я был благодарен ей за понимание.

Наверху мы аккуратно сложили и убрали в бельевой шкаф все вещи, навели порядок в ванной, а я собрал детскую одежду в кучу и оставил на верху лестницы. Перед началом уборки в комнате Пейдж я засомневался, стоит ли вторгаться в личное пространство сестры, но Морган спокойно взялась за дело, давая указания и мне:

– Я буду складывать, а ты размещай на полках. Все, что на плечиках, развешивай, хорошо?

В ванной я поднял с пола парик, пытаясь представить, зачем Пейдж понадобилось его надевать.

– Пару лет назад она нарядилась на Хэллоуин как подросток-хулиган, – размышлял я вслух, вертя парик в руках.

– Не поверишь, я в прошлом году тоже нарядилась в хулиганку! – воскликнула Морган. Сама она при этом чистила раковину и туалетный столик. – Великие умы мыслят одинаково.

Должен сказать, что Морган мне очень помогла. В одиночку я бы стал рассматривать каждый предмет, пытаясь понять его место в болезненных иллюзиях сестры. А Морган задала процессу спокойный и деловитый тон; я постепенно пришел в себя и даже заразился уверенностью, что все потихоньку вернется на круги своя.

Когда мы наконец закончили, Морган спросила, есть ли поблизости какой-нибудь супермаркет.

– Недалеко есть «Пигли-Вигли». Но, может, ты хочешь сходить куда-нибудь поужинать, чтобы отдохнуть после такого дня?

– Ты для меня уже готовил, теперь моя очередь, – ответила Морган.

Чудесным образом в отделе азиатских продуктов «Пигли-Вигли» нашлась упаковка рисовой лапши и маленькая бутылочка соевого соуса. Добавив в тележку чеснок, замороженные креветки, куриные грудки, капусту, овощи и десяток яиц, Морган отправилась в отдел напитков и с победным видом поставила туда же упаковку пива.

Вернувшись в дом, она помыла и нарезала овощи, поставила разогреваться воду. Вытащив большую сковороду, подошла ко мне.

– Оставь, пожалуйста, меня на кухне одну. А сам пока посиди на крылечке, расслабься, – велела она мне тоном, не терпящим возражений.

Взяв банку пива и гитару, я устроился на одном из кресел-качалок. Не знаю, долго ли я там просидел – перебирая аккорды и думая про все, что успело случиться за последние несколько дней. Постепенно я почувствовал, что у меня в душе рождается новая мелодия, мелодия простой и грустной баллады.

– Красиво, – раздался сзади голос Морган.

Я повернулся и увидел, что она стоит в дверях.

– Что-то новое?

Я кивнул.

– Пока не знаю, что из этого получится. Поможешь мне со словами? У тебя отлично выходят всякие цепляющие и запоминающиеся фразы.

Морган просияла.

– Давай после ужина. Все будет готово через пятнадцать минут, – бросила она через плечо, возвращаясь на кухню.

От запахов, просочившихся через дверь, у меня слюнки потекли, а потрескивание чеснока и лука на сковородке заставило отложить гитару и вернуться в дом. Морган обжаривала креветки, курицу и овощи, добавив к ним божественную смесь из соевого соуса, черного перца и специй, не переставая при этом следить за тем, как варится рисовая лапша.

– Можешь накрывать на стол, – велела она, рассеянно поправив выбившуюся прядь волос.

Едва я успел разложить приборы и тарелки, как Морган поставила на стол огромное блюдо с жареной лапшой, украшенной дольками лайма и вареными яйцами.

– Вот это да! Я посрамлен со своим куриным ужином.

– Не глупи, – весело сказала Морган, усаживаясь напротив меня. – Это самое простое блюдо в мире, но реально вкусное. – Она подняла бутылку пива. – За семью.

Мы чокнулись, сделали по глотку и набросились на еду. Желая отвлечь меня от мыслей о тете и Пейдж, Морган принялась рассказывать семейные байки о поездках в Манилу и о том, как бабушка пыталась научить ее готовить.

– Я была не очень прилежной ученицей, однажды даже устроила небольшой пожар, пытаясь овладеть воком, но кое-что все же усвоила, – заметила она, смеясь. Отправила в рот креветку и запила ее пивом. – Пришлось бабушке от меня отступиться. И тогда она сказала отцу, что хорошо, что я умная, а то меня никто не возьмет замуж.

Я перегнулся через стол и поцеловал Морган.

– Обожаю твою стряпню. И вообще все, что ты делаешь.

Потом она рассказала о последнем дне с друзьями в «Дон Сезаре». Оказалось, мой внезапный отъезд серьезно омрачил конец их отдыха, но хуже всего было появление молодых ребят, которые оккупировали шезлонги рядом и все время приставали и заигрывали.

– Они так нам надоели! А ведь хотелось спокойно полежать напоследок, нежась на солнце.

– Никуда не пошли?

– Погуляли немного, но вернулись в гостиницу достаточно рано, так как все чувствовали себя уставшими – неделя выдалась насыщенная.

– Было здорово, правда?

– За девчонок не скажу, но я побывала в стране грез.

Я улыбнулся.

– Как родители отнеслись к твоему внезапному и срочному отъезду?

– А я сказала им в последний момент – после того, как забронировала билет. И хотя они были не в восторге, остановить меня не пытались. Правда, мама, конечно, провела еще одну душеспасительную беседу: мол, зачем ехать в Нэшвилл, когда можно спокойно преподавать музыку в Чикаго.

Потом мы стали вместе мыть посуду – в уже отработанном ритме и порядке. Когда я поставил на место последнюю тарелку, Морган кивнула в сторону крыльца.

– Давай посидим немного на улице, продолжим работу над новой песней.

Мы устроились в качалках и некоторое время просто наслаждались чудесным весенним вечером. Звезды сверкали на небе, словно рассыпавшиеся осколки хрусталя. Со стороны небольшого ручья за сараем доносился дружный хор лягушек и сверчков. Окрестности замерли в серебристом сиянии лунного света.

– Здесь поразительно красиво, – восхитилась Морган. – Хотела сказать, что тихо, но это не так. Просто звуки совсем другие, чем дома. Или во Флориде.

– Вот они, прелести захолустья!

– Разве это захолустье? Представь, в Гринвилле я смогла поймать «Убер», причем совершенно нормальную