Иоганн фон Шталкер почувствовал ее настроение:

– Не волнуйся, дорогая, я быстренько сделаю в этом любителе вмешиваться в чужие дела пару дырок и он перестанет мешать нам предаваться любви!

Герда отшатнулась, словно получив пощечину.

Капитан Шталкер достал из ножен палаш.

– В позицию! – потребовал он от Воина Афанасьевича.

Тот спокойно стоял с саблей в руках, отдав инициативу противнику. Капитан шведской армии решил: с этим русским увальнем можно покончить одним выпадом. И просчитался. Воин не только отбил удар, но и сделал при этом какое-то хитрое движение, от чего палаш чуть не вылетел у немца из руки. Тот на всякий случай отпрыгнул назад.

Иоганн фон Шталкер не учел того, каким оружием придется сражаться.

Дерись они на шпагах, судьба сына воеводы была бы предрешена! Именно на шпагах учился фехтовать фон Шталкер. Но здесь была не мостовая крупного города и не шпаги, а палаш и сабля использовались как оружие. А Воина Афанасьевича наставники-поляки учили фехтовать именно на саблях – традиционном оружии польского панства. И саблей сын воеводы владел прекрасно.

Даже, когда молодой Ордин-Нащокин стоял на месте, рука с саблей находилась в беспрерывном движении, обманные приемы следовали один за другим. Герда и Хенрик пока ничего не понимали, но опытный фехтовальщик Иоганн фон Шталкер осознал: пришел его смертный час. Он не мог уловить, что именно делает его противник, откуда ждать угрозы. Дважды Воин вдруг делал выпад, один раз сабля порвала на Шталкере мундир, другой раз Иоганн вновь чуть было не потерял палаш. Он посмотрел противнику в лицо и вдруг увидел в глазах русского насмешку. Оказывается, противник играл с ним, словно кот с мышью.

Это открытие еще больше испугало Иоганна Шталкера. Он никогда не считал себя трусом, но он не хотел умирать, а хотел жить и сыграть свадьбу с Гердой. Случись ему драться на дуэли в ночь после смерти Гунты, он, быть может, ничего бы не боялся. Но теперь, когда он видел перед собой свою колдунью, он не собирался преждевременно покидать этот мир. В отчаянии Шталкер схватился за пистолет. Он направил оружие на Воина, насмешливо сказавшего: «Вот так честная дуэль!» Курляндец нажал на курок. Раздался щелчок – офицер не учел, что уже израсходовал пистолетные заряды на приказчиков. Он швырнул пистолет в противника, но не попал.

– Ты не барон, а быдло! – с презрением сказала Герда.

Направленный на Воина Афанасьевича пистолет, конечно же, оказался страшным испытанием для его нервов. Молодой человек был доволен, что вел себя достойно при таком испытании и не уронил своей чести. Он ощущал огромное облегчение от мысли, что избежал смерти – по-глупому умирать не хочется никому! А тем более умирать, не защитив любимую.

В отчаянии Иоганн Шталкер с бешенной энергией атаковал противника. Его умению фехтовать на саблях Иоганн решил противопоставить силу ударов и максимальную быстроту движений. Конечно, наскок Шталкера не был для Воина Афанасьевича опасен. Чтобы блеснуть своим боевым искусством перед Гердой, юноша инстинктивно вновь стал играть со своим соперником: отводить удары так, чтобы тяжелый палаш Шталкера проходил в нескольких сантиметрах от него. Так в Испании торреро играет при зрителях с быком – публика в ужасе, а знатоки и сам тореадор знают – он контролирует ситуацию.

Одного не учел умелый в фехтовании на саблях, но неопытный молодой человек. Сам он знал, что происходит, Шталкер тоже понимал – над ним издеваются, Герда же принимала все за чистую монету. Это было даже жестоко по отношению к ней, столь измученной еще предшествующими событиями. И эта ошибка Ордина-Нащокина не только мучила сейчас Герду, она чуть было не стоила самому ее защитнику жизни.

Девушке показалось, что сейчас выпад Шталкера достигнет цели. Она не понимала, что Воин все рассчитал, что он не только слегка изменил направление движения палаша, подставив саблю, но одновременно отклонялся в сторону. Герда решила, что ее защитника сейчас убьют! Измученная рижанка издала жалобный, отчаянный крик. На долю секунды он отвлек неопытного юношу. И этого было достаточно, чтобы клинок барона задел его бок. Палаш порвал камзол, уперся во что-то твердое. Курляндец торжествующе выпрямился, хотел насмешливо поклониться своей колдунье и добить раненого, чтобы окончательно привести ее к покорности. Вдруг офицер с удивлением обнаружил, что на палаше нет крови.

«Спасибо, отец!» – подумал Воин Афанасьевич. Сколько раз внушал ему мудрый Афанасий Лаврентьевич: «Встал с утра, одеваясь, надень под камзол нашу псковскую кольчужку, не забывай, что в чужой стране находишься». Воевода даже в шутку грозил: «Увижу без кольчуги, вгоню ума в задние ворота!» Если учесть, что вопреки общепринятым в то время на Руси представлениям о возможности применения физических наказаний при воспитании детей Афанасий Лаврентьевич ни разу в жизни сына и пальцем не тронул, то угроза вроде бы звучала неубедительно. Но Воин Афанасьевич дураком не был и понял: отец просто хочет подчеркнуть серьезность ситуации. Мол, никогда так не поступал, а теперь поведу себя иначе, ибо опасность очень велика. И из-за этой фразы не стал пренебрегать советом отца. Да так привык к кольчуге, что носил, уже не думая о ней, несмотря на то что весило это защитное устройство немало.

Взяв себя в руки, Воин иронично поинтересовался у Шталкера:

– Продолжим?

Этим издевательством молодой человек попытался скрасить то, что чувствовал себя несколько неловко. Воспитанный учителями-поляками на западных рыцарских романах, он не считал правильным подобное преимущество на дуэли. «Впрочем, капитан Шталкер пытался воспользоваться пистолетом. Глупая какая-то дуэль получается. Совсем не рыцарственная. Пора ее заканчивать», – решил он.

Изумленный Шталкер ничего не понимал, ведь он с силой ударил противника палашом. Как тот мог уцелеть?! Внезапно его осенило: «Колдунья! Это Гунта-Герда сделала противника неуязвимым». Предчувствуя свой смертный час, он с нескрываемой обидой сказал Герде:

– Околдовала, а теперь мучаешь!

После этой фразы курляндец добавил в адрес рижанки слово, которое бароны обычно не используют в разговорах с дамами, а писатели не употребляют в романах. Герда не могла даже понять, откуда взялась такая ненависть. А Воин Афанасьевич перешел на «ты» и заявил:

– Ты опять неучтив с девушкой! Придется тебя наказать.

До этого момента Воин в основном защищался. Теперь же решил использовать необычный прием для нападения По словам поляка, обучавшего юношу фехтованию, прием этот придумал некий польский полковник, служивший легендарному воеводе – князю Иеремии Вишневецкому. Полковник служил в столице «полукороля» Вишневецкого в Лубнах[52], в частной армии магната. По словам поляка, обучавшего Воина Афанасьевича фехтованию, тот офицер был несравненным фехтовальщиком на саблях, а придуманный им прием знали лишь несколько человек.

Сабля Воина Афанасьевича непрерывно двигалась, описывала круги, никто не мог понять, где она, перемещаясь на огромной скорости, окажется в следующий момент. Немец не мог ничего противопоставить движениям своего противника, он стал отступать, пятиться к обрыву. Наконец оружие Ордина-Нащокина с силой ударило капитана Шталкера по голове, нанеся страшную рану. Курляндец упал назад и полетел вниз с высокого обрыва в Даугаву.