потому что папа Лаванды ей вчера кое-что объяснил.

— Договоритесь с госпожой Николетт, — кивнула госпожа Тампет. — А сейчас ступайте уже на урок, у вас литература, если я не ошибаюсь.

— Всё верно, госпожа Тампет. Большое спасибо, — выдохнула Юма за всех и кивнула — пошли, мол.

За дверью они переглянулись и выдохнули.

— Что ли правда у нас убрали эту дуру? — не поверил Фред.

— Видишь, — улыбнулась ему Юма. — Молодая уж всяко лучше, чем эта. Луи, а что за конкурс? Где за тебя болеть? Рассказывай!

— Да это так, — пожал он плечами. — Я вообще не понял, зачем она сказала, могла обойтись.

— Сказала для того, чтобы все поняли — ты крут.

— Да это просто рассказ, фантастика. А конкурс в сети.

— Ты скажи, если надо — мы поддержим, я обязательно прочитаю, — сказала Юма.

— Только остальным в классе не говори, ладно?

— Да как скажешь, — это ему решать, не хочет — она и не будет говорить. — Фред, а ты тоже крут! Ещё будут соревнования?

— Ну да, будут, — кивнул он. — Позже, потом.

— И мы тоже придём болеть, ясно?

— Вас с уроков не отпустят.

— А мы хорошо попросим, — усмехнулась она. — Сдадим хвосты по биологии, и попросим. Мне вчера немного объяснили, что к чему, я могу объяснить вам всем.

— Мне тоже вчера объясняли, — неожиданно сказал Фред.

— А тебе кто?

— У брата есть однокурсник, а у него девушка, она круто разбирается в этом всём. Она у вас в саду работала поначалу, я помню.

— Лои? Она классная, и Лаванда сказала, что будет крутой профи, когда доучится, — закивала Юма.

— Точно, она. Я когда к Тони пришёл вчера, они там учили военную историю, к какому-то контролю, боевики в смысле, а девчонки нет, вот они и прицепились — а что случилось, раз я пришёл, ну, я немного рассказал.

— Отец сильно тебя ругал? — Юма заглянула Фреду в глаза.

Хотелось подержать его за руку, она подумала — и взяла.

— Да первый раз, что ли. Просто, ну, надоело слушать.

— А за соревнования хотя бы похвалили?

— Не-а, до этого не дошло. А потом я слинял, остался Стеф. Он уже рассказал поздно вечером, что когда пришёл дядя Филибер, то крепко наехал на родителей. Что, мол, они уже занимались нашим воспитанием, и дозанимались до того, что мы ни черта не знаем и вечно встреваем. И теперь пускай не лезут, ни мать, ни отец. А нам нужно учиться, и просто в школе, и ещё выпутываться, если встряли. И если на нас вечно орать, то мы не научимся никогда. А научиться нужно, потому что, ну, все же встревают, в любом возрасте. И обычно как-то умеют разобраться. И нам надо научиться.

— Это точно, самые крутые — те, кто умеет выпутаться, — Юма вздохнула. — У меня ж тоже вчера ой, что было.

Она рассказала про звонок мамы и то, что случилось потом.

— Но всё завершилось хорошо? — усмехнулся Луи.

— Вроде бы. Я надеюсь, Лаванду потом не ругали за нас. Потому что один Трофей вёл себя прилично — не орал, не возмущался, не кусался и излучал дружелюбие.

— Выходит, только я почти не пострадал, отец просто попросил Дениз разобраться.

— У тебя самые крепкие родители, — хмыкнул Фред.

Пока они шли и болтали, урок-то и кончился, а дальше история. Юма решалась всю дорогу, пока шла до кабинета, но потом всё же решилась.

— Господин Триплен, я хочу участвовать в конференции, — сказала она учителю.

— Неожиданно, — он с интересом взглянул на неё. — И с какой темой?

— Сад Марианны Тьерселен.

— И на чём будет основано выступление?

— Мне обещали принести архивные материалы. Я знаю эту историю, но её же нужно записать и оформить все ссылки, так? Я надеюсь успеть.

— Отлично, Эжени. Придёшь завтра после уроков, составим план работы.

Фред посмотрел странно, потом спросил:

— А тебе это зачем?

— А я, может, тоже хочу стать крутой, — рассмеялась она.

31. Интересы детей

31. Интересы детей

Тео рассматривал даму почтённого возраста, оказавшуюся корнем их проблемы, и совершенно не понимал, что движет такими людьми. Потому что все возникшие вопросы решаются, ну, проще, быстрее и результативнее. В его собственную бытность школьником тоже встречались такие вот дамы — которые хотели, чтобы им все кланялись, а прочее уже не так важно. Их предметы никто никогда не любил, и самих их — тоже.

И у дамы, наверное, есть дети и внуки, и вот же им не повезло!

Но сейчас вопрос об их детях, в том числе — о его Эжени. Теперь он отлично понимал всю эту прежнюю чехарду со школами, очевидно — Эжени везде оказывалась неудобной ученицей. Не той, что молча строится и выполняет приказы, не задумываясь, а как раз думающей и не желающей делать того, смысла чего не понимает. Просто так, чтобы от неё отстали уже наконец.

И от её друзей, конечно же. Интересно, если бы она встряла одна, то что бы было? Сейчас они довольно слаженно держатся, только племянник Филибера вчера выпал и затаился, ну да хоть кто затаится, если после выигранных соревнований получит дома по лбу. Но его уже вытащили из норы и дальше, наверное, всё будет лучше.

Но сначала — решить здесь и сейчас.

— А теперь дети ушли, и я хочу знать, госпожа Шу, как так вышло, что вы довели рядовое событие до конфликта, из-за которого ученики хотят сменить школу, и вам потребовалось на это всего три дня, — директриса смотрела очень холодно, правильно смотрела, с учётом ситуации.

— Я считаю, подобное следует пресекать сразу же, чтобы другим было неповадно, — сообщила госпожа Шу, потряхивая короткими седыми кудряшками.

Или они сами тряслись — встали дыбом от возмущения?

— И что же такого непоправимого совершили дети, что их нужно было стыдить при всех, упоминать их родственников и семейные тонкости, оповещать абсолютно всех родных, не допускать на уроки? — продолжала директриса.

— Они сами ушли, я им не разрешала!

— Простите меня все, я бы тоже ушла, если бы преподаватель взялся рассуждать о моих родителях и