Анализ архивных документов показывает, что большинство приказов по полку подписаны не командиром полка, а людьми, его замещавшими. Почти весь март за командира приказы подписывал штурман полка гвардии майор Якимов. По сути, Василий продолжал оставаться шефом полка.

Летом 1954 г. генерал авиации Ухов заявил, «что на командование авиационной дивизией и на заботу о том, чтобы ничего не случилось с В. Сталиным, ему приходилось тратить одинаковое количество сил, энергии и времени».

А ведь командовал полком Василий официально до 6 мая 1943 г. — назначения лётчиком-инструктором 193-го авиаполка (предписание управления кадров № 3/0606).

Фактически же до 3 апреля, когда произошла та самая злосчастная рыбалка, на которой (естественно, по пьянке) от взрыва реактивного снаряда в руках инженера полка по вооружению капитана Е.И. Разина Василий получил осколочные ранения в левую щеку и левую стопу.

В связи с чем 4 апреля под общим наркозом ему была проведена операция иссечения повреждённых тканей и удаления осколков.

Лишь 26 мая 1943 г. отец отреагировал на это происшествие следующим образом:

«Командующему ВВС Красной Армии маршалу авиации тов. Новикову.

Приказываю:

1. Немедленно снять с должности командира авиационного полка полковника СТАЛИНА В.И. и не давать ему каких-либо командных постов впредь до моего распоряжения.

2. Полку и бывшему командиру полка полковнику Сталину объявить, что полковник Сталин снимается с должности командира полка за пьянство и разгул и за то, что он портит и развращает полк…»

А разве это была неправда?

Следующее назначение Василия состоялось только 16 января 1944 г. — инспектором-лётчиком по технике пилотирования 1-го гвардейского истребительного авиационного корпуса.

А.А. Щербаков был свидетелем жизни Василия Сталина в Москве в этот период. Вот что он рассказывает: «С апреля 1943 по январь 1944 года Василий не у дел и живёт в Москве в известном Доме на набережной. В это время — после окончания в сентябре 1943 года Вязниковской школы пилотов и назначения в 12-й гвардейский полк ПВО Москвы — я неоднократно бывал в его доме.

У него часто бывали гости, люди самых разных профессий: лётчики, артисты, школьные товарищи. Приёмы сопровождались угощением и выпивкой. Более всех выпивал сам хозяин. Во хмелю бывал склонен прихвастнуть. С гостями был приветлив, но груб. Он, казалось, бравировал своей грубостью.

После истории с Ниной Орловой ему было отказано в пользовании зубаловской дачей. В это время на аэродроме Внуково базировался 28-й истребительный полк ПВО Москвы; он занимал коттеджи дачного посёлка. В этом посёлке Василию дали хорошо отремонтированный и обустроенный небольшой дачный дом. Мне случалось бывать у него и там.

При всех его недостатках, думаю, что он был добрым, отзывчивым человеком. Он охотно откликался на всякие просьбы людей и старался им помогать, разумеется, совершенно бескорыстно».

Первый муж сестры Василия Г.И. Морозов увидел его таким: «Производил он впечатление человека энергичного, властного, уверенного в себе. Каким-то магическим образом это действовало на окружающих. <…>

Только ведь Василий был разным. И не всегда его поступки отличались благородством или даже элементарной порядочностью».

«Бабник, гулёна, возвращался домой часто заполночь. Как-то сплю я уже, а он в два часа ночи пришёл с гулянки и будит меня: я, мол, камин растопил, давай шашлыки жарить…» — вспоминает его техник Николай Михайлович Ефимов.

«Василий Сталин был очень вспыльчивым, хватался за пистолет по любому поводу. Однажды нашему полку был дан приказ перебазироваться. Задержался и не успел подготовить свою технику только один офицер по фамилии Ширяев. Сталин, не привыкший к таким задержкам, был очень рассержен. Он сообщил, что приказывает расстрелять инженера. Хорошо, того перед тем предупредили, что его ожидает что-то нехорошее, и он просто убежал в находившийся неподалёку лес. А уже на следующий день командующий… узнавший об этом случае, напомнил Василию, что такие вопросы находятся вне его компетенции — их должен решать военный трибунал. Это был один из немногих случаев, когда Сталина поставили в какие-то рамки».

Что уж тут сказать, если перед посадкой в самолёт Вася каждый раз говорил Ефимову:

— Если что-нибудь случится, я тебя лично застрелю!

И ещё одно воспоминание Ефимова: «Ведь он был очень строгий и требовательный начальник, обращал внимание на любую мелочь… Но тяжелей всего было не это, изматывала огромная нагрузка, которую я постоянно испытывал. Ведь помимо личного самолёта Сталина я отвечал за техническое состояние целой эскадрильи. От постоянного перенапряжения у меня возникли проблемы со здоровьем, врачи восставили диагноз "нервное истощение 2-й степени" и стали настаивать на отдыхе. Когда я пошёл к командиру с выписанной справкой, Василий Сталин разговаривал со мной, держа руку на пистолете, называл симулянтом…»

В своей книге про 32-й гвардейский ИАП М.П. Маркова приводит весьма показательный рассказ техников полка: «Однажды, когда Василий не смог запустить мотор, то он вылез и с пистолетом в руке погнался за техником Григорием Вавулой, обслуживающим его самолёт. И даже выстрелил в него, но, к счастью, промазал. Так что рукоприкладство, которым частенько грешил Василий по отношению к техникам и адъютантам, это ещё цветочки. Когда другому технику предложили обслуживать самолёт командира полка, тот наотрез отказался: "Лучше уж сразу в штрафбат"».

Через три месяца пребывания в должности инспектора-лётчика по технике пилотирования В. Сталин назначается командиром 3-й гвардейской истребительной авиадивизии (Приказ командира 1 гв. ИАК № 041 от 18 мая 1944 г.).

Ещё через девять месяцев — командиром 286-й ИАД 16-й воздушной армии 1-го Белорусского фронта (Приказ командующего 16-й ВА № 022 от 22 февраля 1945 г.).

Пётр Яковлевич Пивкин служил техником в одной эскадрилье с А. Маресьевым и в дивизии, которой командовал сам Василий Сталин. Это была как раз 3-я гвардейская ИАД. Первая его дивизия.

Целых пять раз Петру Яковлевичу доводилось встречаться с полковником Сталиным.

Послушаем воспоминание ветерана, записанное М. Ишениным: «Один раз — вплотную, когда докладывал ему, будучи дежурным по полку. Ничего особенного: среднего роста, щуплый, ноги худые, волосы рыжеватые, в лице почти ничего грузинского нет.

В дивизии Василий Сталин имел славу бабника и большого любителя выпить. Ну а выпив, начинал куражиться.

В 44-м, когда стояли под Шауляем, лётчики ужинали в полковой столовой, когда распахнулась дверь и вошёл Василий Сталин. Китель нараспашку, да и по всему видно, что здорово поддамши. Вообще-то в такой ситуации дежурный или старший офицер должен подать команду "смирно", но тут как-то все растерялись. Сидят, продолжают приём пищи. Комдив обвёл всех тяжёлым взглядом и рявкнул: "Встать!" Опять никакой реакции: боевым офицерам пьяные команды выполнять как-то не с руки. Когда после второго крика: "Встать!" (с добавлением хорошей порции матерщины) все остались на своих местах, Сталин достал из кобуры свой "вальтер" и влепил пулю в потолок. Тут уж лётчики решили не искушать судьбу и вышли на улицу.