– Вы ловко справились с этой сложной задачей, –признал Мак-Виртер.

Они помолчали немного, и затем Одри сказала:

– Вы спасли мне жизнь. Если бы вы не оказались впонедельник вечером на Старк-Хеде и не увидели… – Она оборвала фразу испросила: – Помните тот вечер, когда вы остановили меня на краю скалы? Высказали тогда: «Идите домой, я позабочусь о том, чтобы вас не повесили».Неужели вы сразу поняли, что вы важный свидетель?

– Не совсем, – признался Мак-Виртер. –Пришлось поразмышлять.

– Тогда почему же вы сказали это с такой уверенностью?

Мак-Виртер всегда испытывал легкое раздражение, когда егопросили объяснить сложную простоту умственных процессов.

– Я сказал так только потому, что действительнонамеревался спасти вас от такой участи.

На щеках Одри появился легкий румянец.

– Даже допуская, что я совершила преступление?

– Это не имело значения.

– Но в тот вечер вы подумали, что я виновата?

– Я не слишком задумывался. Мне просто захотелосьповерить, что вы невиновны. Однако даже если бы дело обстояло не так, то этоникоим образом не повлияло бы на ход моих действий.

– А когда же вы вспомнили о человеке, влезавшем в нашеокно?

Мак-Виртер нерешительно помолчал и потом сказал, прочистивгорло:

– Я полагаю, вы вправе знать, что в действительности яне видел ни человека, ни веревки… По правде говоря, я никак не мог увидетьэтого, поскольку поднимался на Старк-Хед не в понедельник, а в воскресенье. Япросто предположил такую возможность, поразмышляв над испачканнымкостюмом, – но мои предположения подтвердились, когда мы обнаружиливлажную веревку в чулане.

Румянец мгновенно сошел с лица Одри. Сильно побледнев, онанедоверчиво спросила:

– Значит, вы выдумали всю эту историю?

– Умозаключения не имеют особой ценности для полиции. Ипоэтому мне пришлось сказать, что я все видел.

– Но ведь… возможно, вам пришлось бы давать показания всуде!

– Возможно.

– И вы подтвердили бы это под присягой?

– Да, подтвердил бы.

Одри недоверчиво воскликнула:

– И это говорите вы?! Разве не вас уволили с работы идовели до такого отчаяния, что вы решили броситься со скалы? Разве все этопроизошло не из-за того, что вы не хотели погрешить против истины?

– Я крайне уважительно отношусь к истине. Но я понял,что в этом мире существует нечто куда более важное.

– Что же, например?

– Вы, – сказал Мак-Виртер.

Одри опустила глаза. Мак-Виртер смущенно закашлялся.

– Прошу вас, не считайте себя излишне обязанной мне илиеще что-нибудь в этом роде. Сегодня я уеду, и вы больше никогда не услышите обомне. У полицейских есть признание Стренджа, и они не нуждаются в моихпоказаниях. В любом случае, как я слышал, он так плох, что вряд ли доживет досуда.

– Я рада этому, – сказала Одри.

– Вы любили его когда-то?

– Да, но в моем воображении это был совсем инойчеловек.

Мак-Виртер кивнул.

– Возможно, все мы впадаем в подобныезаблуждения, – заметил он. – Однако все закончилось благополучно. СуперинтендантБаттл смог воспользоваться моей историей и заставил этого человека признаться…

Одри вдруг прервала его:

– Да, он использовал вашу историю. Но я ни за что неповерю, что вам удалось его обмануть. Он намеренно закрыл глаза на то…

– Почему вы так считаете?

– Когда мы беседовали с ним, он порадовался тому, чтолунный свет позволил вам разглядеть и наш дом, и веревку… А через пару фразупомянул о хмуром, дождливом вечере.

Мак-Виртер был поражен:

– А ведь правда! Вечером в понедельник я вряд ли смог бычто-нибудь увидеть.

– Это не имело значения, – сказала Одри. –Баттл знал, что придуманная вами история на самом деле была правдой. Поэтому онвоспользовался ею, чтобы заставить Невиля признаться. Он начал подозреватьНевиля с того момента, как Томас рассказал ему обо мне и Адриане. Тогда онпонял, что не ошибся в мотиве преступления, но только этот мотив был у другогочеловека… К сожалению, ему недоставало доказательств вины Невиля. Он сказал,что надеялся только на чудо… И вы оказались чудом, о котором молилсуперинтендант Баттл.

– Странно, что он мог сказать такое, – сухозаметил Мак-Виртер.

– Почему же странно? – спросила Одри. – Выдействительно оказались чудом. Моим личным чудом.

– Я не хотел бы, – серьезно сказалМак-Виртер, – чтобы вы чувствовали себя мне обязанной. Я должен уйти извашей жизни…

– Вы уверены? – сказала Одри.

Он внимательно посмотрел на нее. Краска смущения залила лицоОдри, покраснели даже ее маленькие ушки.

Она сказала:

– Вы не хотите взять меня с собой?

– Вы не понимаете, что говорите!

– Нет, понимаю. Мне трудно было решиться на такое… Но японимаю, что для меня это вопрос жизни и смерти. Я знаю, времени очень мало…Кстати, я получила старомодное воспитание, и мне хотелось бы выйти за васзамуж, прежде чем мы отправимся в Америку!

– Разумеется, конечно… – сказал Мак-Виртер,потрясенный до глубины души. – Неужели вы могли вообразить, что япредложил бы вам иные отношения?

– Уверена, что нет, – сказала Одри.

Мак-Виртер нерешительно заметил:

– Но ведь я не принадлежу к вашему кругу. Мне казалось,вы собирались выйти замуж за того тихого парня, который так давно любит вас.

– За Томаса?.. Милый, верный Томас. Его верность дажеизлишня. Он все так же предан образу той маленькой девочки, которую любил многолет назад. Но в действительности ему нужен совершенно другой человек, и этотчеловек – Мери Олдин, хотя он пока не понимает этого.

Мак-Виртер порывисто шагнул к ней.

– Вы отдаете себе отчет в своих словах? – строгоспросил он.

– Да… Я хочу, чтобы мы прожили вместе всю жизнь, нерасставаясь ни на минуту. Вы тот единственный человек, с которым я могла бысвязать свою судьбу, и если вы уйдете, то я останусь одинокой до конца моихдней.