Летом 1944 года, несмотря на ухудшавшееся здоровье, Франклин Делано Рузвельт принял решение баллотироваться на четвертый президентский срок. Немцы тоже приняли участие в избирательной компании. Перебежчик Даглас Чендлер, бывший морской офицер, обосновавшийся в Берлине, вещал на Америку под псевдонимом Пол Ревир. Он призывал бывших соотечественников отказать в доверии предателю, мошеннику и инвалиду в Белом доме: «Гоните этого субъекта из дома, который когда-то считался белым!»

В планы Рузвельта, помимо разгрома Германии и Японии, входило глобальное переустройство мира по американским рецептам. Некоторые из его послевоенных проектов шокировали современников. Английский министр иностранных дел Иден вспоминал: «Рузвельт считал себя распорядителем судеб многих стран, как союзных, так и враждебных. Все это он делал с таким изяществом, что трудно было к чему-то придраться. Он был похож на фокусника, мастерски жонглирующего шарами с динамитом и не отдающего себе отчета, что это такое». Уинстон Черчилль был в ужасе от предложения президента «по-дружески» поделиться со Сталиным информацией о «Манхэттенском проекте» — работах по созданию атомного оружия.

Рузвельт исповедовал странную идею, что послевоенным миром будут управлять четыре «державы-полицейских» — Соединенные Штаты, Советский Союз, Великобритания и Китай. Прочие страны должны разоружиться. Немало язвительных рузвельтовских ремарок прозвучало в адрес «Лотарингского креста» — символа «Свободной Франции» под руководством Шарля де Голля. Президент предрекал, что «Франция не сможет стать великой державой еще по крайней мере 25 лет». Он был против возвращения французам их утраченных колоний и, по словам де Голля, рассматривал Францию как «поле, оставленное под паром».

Долгое время Франклин Рузвельт вынашивал экзотический план — составить из частей Бельгии, Люксембурга, Эльзаса, Лотарингии и части Северной Франции новое, никогда не существовавшее государство Валлонию, которое должно было стать буфером между Германией и Францией, причем по большей части за счет территорий, принадлежавших не первой, а второй. Неудивительно, что де Голль порядком недолюбливал этого заокеанского умника.

Игнорирование Белым домом французских интересов достигало гротескных форм. В узком кругу Рузвельт шутил, что де Голль считает себя реинкарнацией Жанны д’Арк, а в письме Черчиллю признавался, что мечтает сделать неуступчивого генерала губернатором Мадагаскара. Лидер «Свободной Франции» узнал об операции по высадке союзных войск в Нормандии всего за два дня до ее начала. И только в октябре 1944 года, через два месяца после освобождения Парижа, американцы признали де Голля главой временного правительства Франции.

В начале марта 1944 года государственный секретарь Корделл Халл осторожно предложил президенту подыскать для Билла Буллита дипломатическую должность в своем департаменте. Рузвельт саркастически улыбнулся: «Может быть, пастором в Саудовскую Аравию?»

Пятидесятитрехлетний отставной посол мог или вернуться к праздной жизни богатого американца, какую вел двадцать лет назад, в «век джаза», или же удалиться на свою ферму для написания едких мемуаров. Буллит тяжело переносил отсутствие привычной активной общественной жизни. Он выставил свою кандидатуру на выборах мэра Филадельфии от Демократической партии (сохранилось его письмо президенту: «Я бы в тысячу раз с большим желанием трудился для разгрома Гитлера и японцев, нежели занимался сравнительно скромными проблемами Пенсильвании»).

Это был закат его политической карьеры. В скандальной избирательной компании соперники, не чуравшиеся грязных приемов, легко перехватили инициативу. В циркулировавшем в Филадельфии тридцатистраничном памфлете «Кто такой Уильям К. Буллит?» дипломату припомнили «красное» прошлое, два развода, а также его «антиамериканский» роман «Это не сделано». Далее в брошюре говорилось, что Буллит ничего не знает о городских проблемах, ибо не бывал в Филадельфии с детских лет, что он известен главным образом тягой к роскоши и «тайными миссиями в европейских столицах», а также тем, что «помогал немцам оккупировать Париж». Последнее утверждение подкреплялось «убедительной» фотографией: Буллит, идущий вместе с «наци номер два» Германом Герингом. Фотография была подлинной. Ее сделали в 1935 году на похоронах главы польского государства Пилсудского. Согласно протоколу представителям стран отводилось место по французскому алфавиту (тогдашнему языку дипломатии) — так американец Буллит (Amerique) оказался в похоронной процессии рядом с германским рейхсмаршалом Герингом (Allemagne).

Раз за разом Уильям Буллит направлял на имя министра обороны Г. Стимсона просьбу отправить его в действующую армию. И всякий раз получал формальный вежливый отказ «по возрастным ограничениям». В одном из его писем в Пентагон звучали просительные интонации: «Борьба за изгнание немцев из Франции — это в значительной степени и моя личная борьба». Многоопытный Генри Стимсон (за сорок лет прослуживший в администрациях девяти президентов) отдавал себе отчет, что его нынешний босс не желает когда-либо вновь услышать имя «старого друга».

В один из майских дней 1944 года на виллу «Лезоливье» в Алжире, где проживал де Голль, доставили письмо Буллита. Собственноручный ответ французского генерала не заставил себя ждать: «Приезжайте немедленно, мой добрый американский друг! Наши ряды открыты для вас. Вместе с нами вы войдете в израненный Париж». Билл Буллит получил чин майора инфантерии и стал адъютантом генерала Жана де Латтра де Тассиньи, командующего только что созданной 1-й французской армией.

В ночь на 15 августа 1944 года началась операция «Драгун». Американские, британские и французские войска высадились на средиземноморском побережье Франции в районе Канн. В операции, начавшейся спустя шесть недель после высадки союзников в Нормандии, были задействованы 450 тысяч солдат, две тысячи самолетов и столько же кораблей. Черчилль прилетел на Корсику, чтобы лично наблюдать за приготовлениями и высадкой десанта.

За две недели до высадки на французской Ривьере погиб хорошо знакомый Буллиту майор ВВС «Свободной Франции» Антуан де Сент-Экзюпери. Автор «Планеты людей» и «Маленького принца», развлекавший гостей Спасо-Хауса веселыми трюками и оставивший след на страницах «Мастера и Маргариты» в истории с карточными фокусами, Сент-Экзюпери вылетел с Корсики для аэрофотосъемки немецких позиций и был сбит над морем. Обломки его самолета обнаружили через шестьдесят лет.

Майор Буллит написал брату: «Мы высаживались из Италии на десантном судне — две ночи ожидания в компании восьмидесяти других — вполне комфортабельно». Названия освобожденных городов заставляли петь сердце каждого европейца: Авиньон, Арль, Гренобль, Ним, Лион. К 30 августа в результате ожесточенных боев четыре дивизии де Латтра взяли главные порты южной Франции Тулон и Марсель. Буллит вспоминал об этих днях как о самых счастливых. «Ничего с 1919 года не давало такого удовлетворения, как работа, которую я исполняю теперь, и за последние двадцать лет я чувствую себя лучше всего», — написал он в Филадельфию.

Адъютант Буллит обрел в Жане де Латтре де Тассиньи родственную романтическую душу. Известный среди своих подчиненных как «король Жан», французский командующий имел богатую биографию. Кавалерийский офицер в годы Первой мировой войны де Латтр ходил в атаки с саблей деда, героя наполеоновских походов. В 1940 году дивизия под командованием де Латтра в числе немногих оказала немцам яростное сопротивление. Генерал был заключен в тюрьму правительством Виши за отказ от перемирия с немцами, но смог бежать к англичанам. «Только блестящая победа могла принести удовлетворение де Латтру, — отметил в мемуарах де Голль. — Горячий, подчас легко увлекающийся, насколько обидчивый, настолько и блестящий военный, он был напряжен до предела в своем желании ничего не упустить, и принимал все происходящее близко к сердцу. Его подчиненным часто доставалось от него, но злились они недолго, по достоинству оценивая своего командующего».