– Они надеялись, что мы сами попадем к ним в лапы, – сказал Тони Лутц и, подняв винтовку, тщательно прицелился.

Раздался выстрел, и один из солдат Швиборда упал.

– Прекрати, Лутц! – запоздало крикнул Монро. – Всем на землю!

Хосмар отреагировал скорее остальных и с размаху впечатался лицом в прибрежный мох, его шапочка каким-то чудом удержалась на голове.

Залп из пяти сотен ружей накрыл весь берег, и земля загудела от злого дождя.

Вода реки вскипела белыми фонтанами, от кустов полетели посеченные ветки, а Ральф, в опущенном на глаза шлеме, выкрикивал непотребные ругательства, поминая Лутца и его родственников.

Наконец обстрел прекратился, однако Жак и остальные продолжали лежать до полного выяснения обстоятельств.

Лутц, как самый виноватый, выполз на открытое место – в разведку и вскоре вернулся, бесстрашно шагая в полный рост.

– Все в порядке, они уже ушли – строем, как новобранцы.

Едва Лутц произнес эту фразу, как Шапиро подсек его ногой и Тони грохнулся наземь.

И в ту же секунду над водной гладью пронеслось несколько дольтшпиров, издавая едва слышимый звук рассекаемого воздуха.

Дольтшпиры ушли вниз по течению и больше не показывались.

Вода тихо плескалась о бревна плота, мимо беззвучно проплывали укрытые сумерками прибрежные кусты, а Жак лежал на подстилке из травы и смотрел в небо, где начинали появляться первые звезды.

Это было чужое небо, и вокруг был чужой мир. Оттого и лежала рядом винтовка – по правую руку.

Ральф и Тони спали в обновленном шалаше, а Хосмар сидел на руле, подправляя плот длинным веслом и заставляя его держаться на середине реки.

Монро ощущал необыкновенное спокойствие. Такое чувство раньше он испытывал очень редко, да и то лишь в привычной обстановке. Например, когда приезжал в отпуск к родителям.

Ему нравилось закрываться в своей комнате и вот так же лежать на тахте. А еще сидеть у окна и наблюдать за тем, что происходит на улице.

Где-то ударила хвостом рыба, из темноты крикнула птица, и снова тихий плеск волн и равномерное движение к морю, к острову, к возможному возвращению домой.

Монро достал рацию и нажал кнопку вызова.

В ответ – тишина. Ни шороха, ни треска, свидетельствующего о плохой связи. Связи не было никакой.

«Значит, с ними покончено», – подумал Жак, и эта мысль была совершенно нейтрально окрашена – ни хорошо, ни плохо.

Монро приходилось слышать рассказы о солдатах, потерявших окраску своих мыслей. Это были люди, опустошенные войной, ежедневным риском и убийствами. Правда, такое происходило только с ветеранами, длительное время пребывавшими в пекле.

«Что ж, наверное, я слабее других, если мое душевное онемение пришло столь быстро», – размышлял Жак.

Заскрипела уключина рулевого весла; Хосмар налег на него всем телом, поскольку река делала поворот. А за поворотом появилось облако, светившееся зеленоватым светом. Монро уже видел несколько таких феноменов.

Поначалу он принял его за выброс подземной плазмы, как на Тексасе или Пачевоте, но оказалось, что это рой светящихся фосфоресцирующих насекомых – только и всего. Излучая свет, мошки теряли последние силы и опускались на воду, где их ожидала нетерпеливо бьющая хвостами рыба.

Из шалаша выбрался Тони. Он широко зевнул и потянулся, а потом опустился рядом с Жаком:

– Не поверите, сэр, но я выспался. Так что можете идти занять мое место.

– А я тоже спать не хочу, – сказал Жак, продолжая глядеть на нарождавшиеся звезды.

– Правда? – обрадовался Лутц, которому хотелось поболтать. – Может, костерчик запалим? Или нет, не надо, а то все местные урюки сюда сбегутся.

Серый силуэт на фоне темной воды напрягся.

– Ты уже не урюк, Хосмар. Ты наш проводник и вообще – камрад, – тотчас пояснил Тони и, посмотрев в сторону Монро, спросил: – А вот можно личный вопрос, сэр?

– Личный для тебя?

– Нет, сэр. Для вас.

– А какое тебе дело до моих личных дел, Тони?

– Готов поспорить на недельное жалованье – его интересует Саломея, – раздался голос Ральфа, который тоже выбрался из шалаша.

– Ты-то чего не спишь, вундеркинд? – удивился Лутц.

– Не знаю, – признался Шапиро. – Сначала спал, потом проснулся, и вот теперь не идет сон, и все.

– Наверное, здесь климат такой – нездоровый, – высказал предположение Тони.

– А вот это точно, – согласился Ральф, почесывая под курткой живот. – Помыться охота, а то запаршивели мы с такой войной.

– Так помойся, – отозвался Тони. – Вон сколько воды кругом.

– Здеся мыться нельзя. Умереть можно... – произнес из темноты Хосмар.

– Пользуйтесь гигиеническими салфетками, – предложил Монро.

– Я их все выбросил, – сказал Шапиро.

– Все?

– Все. Когда от этих мясоедов бежали.

– Ничего, – приободрил Ральфа Лутц, – это ничего, что ты грязный, главное – живой.

Все помолчали. Затем Лутц, обращаясь к Хосмару, спросил:

– Слушай, камрад, а на этой реке порогов нет? Камней таких острых.

– Нет. Река большая – воды много.

– Так у вас, сэр, с Саломеей ничего не было? – неожиданно спросил Тони.

Шапиро засмеялся, Жак тоже улыбнулся:

– Скажу только тебе, по секрету... Ничего не было.

– Но вы же, сэр, были у нее в кабинке.

– А ты откуда знаешь?

– Фэйт говорила.

– Да ты представляешь, как там развернуться, в кабинке-то? – вступился за лейтенанта Шапиро. – Ты сам-то в кабине «скаута» был?

– Не был, – признался Лутц, но тут же задал новый вопрос: – Ну а как насчет тех пятерых русалочек, а?

– А что тебя интересует?

– Ну, – Тони пожал плечами, – все же не наш народ, экзотический. Я ж в первых рядах стоял, когда мы к Мастару в дом наведались – вас спасали.

– Мастар хороший человек, – подал голос Хосмар. – Ему нужен наследник Василия, и он надеется, что наши девушки понесут от достопочтимого лейтенанта потомство.

– Я ничего не помню, – отмахнулся Монро. – Меня опоили.

– Да-а, – протянул Лутц мечтательно, – кто бы меня так опоил. А Саломея, между прочим, сэр, готова была всадить в вас пулю...

– Ну я же сказал – меня опоили, – стал оправдываться Жак.

– Ладно, давайте дальше спать, – предложил Шапиро. – Хосмар, иди ложись, я порулю... Тони, тебя я разбужу через два часа.