контролем. Насколько ей нравится давать указания даже таким крошечным созданиям. С самого раннего детства у Селины сложились странные отношения с чувством власти. Она ее очаровывала. Интриговала величиной своих возможностей.

Даже в самых смелых фантазиях Селина не могла вообразить, что является дочерью королевы фейри, ведь девчонка вроде нее никогда бы не смогла заполучить влиятельное положение в мире смертных мужчин. Даже королева Виктория, обладая огромной властью и влиянием, обязана была сначала получить разрешение от мужчин вокруг, чтобы ее приказы выполнились.

Теперь же Селина слишком легко воображала, как она сидит на рогатом троне. Может, придворные фейри Сильван Уайль сначала и разозлятся, когда увидят полукровку в подобной роли, однако спустя время, возможно, Селине удастся убедить их в том, что они ничем не лучше нее. И в один прекрасный день, быть может, они даже сочтут ее за равную себе.

Разве плохо желать заполучить власть, если она даст возможность решить столь сложные вопросы?

Мужчинам по всему миру даровалась безграничная власть в ситуациях с куда менее весомыми аргументами. Легко говорить, что власть должна принадлежать тем, кто к ней не стремится. Но если бы мужчина этого не желал, как бы он узнал, за что стоит бороться? У него, по крайней мере, есть выбор. У мужчин есть доступ к власти на протяжении всей жизни. Так называемое право от рождения.

Может, пришло время им увидеть, на что способна женщина.

Эти мысли не давали Селине покоя, вихрем кружась в ее голове.

Бастьян отстранился, с любопытством на нее посмотрев. Мгновение он изучал ее. Селина наблюдала, как тьма отступает в его глазах. Как его черты снова становятся человеческими. Это всегда ее очаровывало. Вначале ее привлекло именно то, как он превращается из человека в вампира. Как кончики его ушей заостряются. Как зубы удлиняются, превращаясь в клыки. Как чернильная тьма поглощает радужки его глаз и кожа приобретает нечеловеческий оттенок.

Однако теперь Селину куда больше восхищало то, как он обращается вновь в человека.

– Ты здесь? – спросил Бастьян.

Она кивнула.

– Порой я забываю, кто мы с тобой такие.

– Мне это нравится.

Селина сжала его руку и притянула ближе к себе.

– Я забываю о силе, что течет по нашим венам, – сказала она.

Глаза Бастьяна сверкнули, как грозовое облако.

– И это мне нравится забывать.

– Неужели слово «сила» такое плохое?

– Я не видел, чтобы чьи-то сила и власть приносили что-то хорошее, а не уничтожали добро.

Селина поджала губы, когда снова подняла глаза на Бастьяна.

– Полагаю, ты прав, – сказала она. – А теперь поцелуй меня. Поцелуй и заставь забыть обо всем. Снова и снова.

Бастьян ухмыльнулся, с радостью подчиняясь.

Хотя в голове Селины продолжали беспорядочно кружиться мысли, она отбросила подальше переживания. Позволила телу наслаждаться чувствами. В Париже она однажды слышала, как юные женщины обсуждали la petite mort. «Маленькую смерть». Момент, когда на короткий промежуток времени теряешь сознание. Тот волшебный миг, когда все мысли замолкают, и единственным, что имеет значение, становятся чувства.

Селина переживала эту маленькую смерть прежде. От своих рук и собственных скромных исследований. Однако следом приходил стыд, кожа краснела. Ей становилось стыдно, потому что она сразу ощущала себя грязной и распутной. Неправильной во всех смыслах этого слова. Она знала, что сказали бы бог и монашки о ее поступках.

Однако с Бастьяном Селина начала понимать, что стыдиться этого неправильно. Ей не стоит скрывать наслаждение и отнекиваться от него, как от грязного платья. Выбрасывать, как увядший цветок, который уже никому не нужен. Нет. Наслаждение – сила по праву, и оно достойно внимания.

С Бастьяном эти маленькие смерти напоминали Селине о том, каково быть живой. Напоминали о том, что сердце продолжает биться в груди, а легкие продолжают наполняться вкуснейшим воздухом. Помогали почувствовать, как кровь бежит по телу, согревая ее, вызывая приятное покалывание и горячую волну, бегущую по коже.

А делиться маленькой смертью с созданием ночи – с демоном крови и греха – захватывающе. Селина всегда любила опасность.

Поэтому снова и снова она наслаждалась, когда их тела двигались в древнем ритме, пальцы переплетались, как лозы, вырезанные на спинке кровати, а обнаженная кожа Бастьяна сверкала от звездного света.

Сюнан из Сильван Вальд

– Ты бросил их посреди метели, – сказал Сюли безэмоциональным тоном, тихо, но, на удивление, звонко.

– Да, бросил. – Яркие глаза Сюнана блеснули, а на губах растянулась многозначительная усмешка.

Сюли вздохнул.

– А если они заболеют? – Он посмотрел на движущиеся картинки в центре самого верного из шпионов-огоньков его брата.

– Не заболеют. Это ненадолго. – Усмешка Сюнана стала еще шире. Мерцающая серая стена за спиной, у которой он сидел, отбрасывала странные тени на заснеженный пол.

Сюли поджал губы.

– Но зачем ты с ними играешь?

– Потому что нахожу это забавным.

Сюли выдохнул через нос и почесал синий подбородок, словно раздумывая над словами старшего брата.

– Не очень-то радует то, что тебя забавляют чьи-то страдания.

– Я не нахожу чьи-то страдания забавными, братец. Меня радует их реакция. Жители земли в моменты неразберихи часто показывают истинное обличье. Разве тебе не кажется, что быть добрым и щедрым очень просто, когда у тебя всего в достатке? – спросил Сюнан. – Как по мне, гораздо проще проникать в суть земных жителей, когда их характер проверяется на прочность.

Сюли нахмурился, продолжая разглядывать новых гостей Вальда, наблюдая за их паникой и смятением в тени горной крепости Зимнего королевства.

– И тебе так важно изучить их до мозга костей? – поинтересовался он.

– Да. Очень. Эта смертная и этириал чрезвычайно важны.

– Что ж, мне бы все равно не хотелось, чтобы ты заставлял их страдать. – Сюли фыркнул. – Они и без того пострадают достаточно, когда узнают, зачем ты притащил их сюда. Как только великая ложь будет раскрыта.

– Я не позволю им страдать, – сказал Сюнан, и его гоблинское лицо приняло задумчивое выражение. – По крайней мере, не слишком сильно. Однако немножко страданий необходимо. Мне нужно знать, каковы наши гости в глубине души. Что заставляет их сердца биться чаще. Что они любят. Чего они боятся.

Сюли дернул край своего поношенного рукава, грубая шерстяная материя чудом до сих пор оставалась целой.

– Я рад слышать, что ты не потакаешь игривой стороне любопытства.

– О, нет-нет. Только не сейчас. – Усмешка у Сюнан получилась легкой. И доброй. И всезнающей. – Это будет потом.

Сюли заворчал.

– И чего мне ждать дальше?

– Ну, если все пойдет по плану… резни.

Ах, герцогиня! Герцогиня! Бедные мои лапки! Бедные мои усики! Она