Но, как это ни странно, она никого не увидела.

В конце концов, в пятидесяти метрах от входа Кира остановилась и спешилась, тяжело дыша, глядя на башню. Она хотела приблизиться к ней пешком. Вблизи она внушала еще большее благоговение. На дверях были вырезаны странные золотые слова и образы. Она медленно подошла к ним, желая насладиться их красотой. Подойдя ближе, Кира прищурилась и смогла прочитать древний шрифт, который она выучила в детстве. Это был утраченный язык Эскалона, который был мертв тысячи лет. Этому шрифту ее научил наставник короля. Кира была единственной девочкой, которой позволили учиться, и ей всегда было интересно – почему.

Кира подняла руку и пробежала пальцами по гравюре, по словам, читая отрывки, которые привлекли ее внимание. Постепенно она собрала слова в единое целое. Это были древние пословицы и басни о природе чести и доблести.

«Что такое сражение?» – гласило одно из них.

«Где источник твоей силы?» – было написано в другом.

«Ты стремишься к своему врагу или к себе?» – прочитала она третье.

Кира чувствовала, что в этих загадках заключались секреты, и на то, чтобы их разгадать, ей может понадобиться целая жизнь.

Кира окинула взглядом арочный проем, на котором что-то было вырезано золотом:

«Только достойный может войти сюда».

Кира задавалась вопросом, кто мог вырезать эти слова. Казалось, что это было сделано много столетий назад, но эти слова откликались в ней так, словно были написаны вчера. Девушка сделала шаг вперед и поставила ладони на дверь, чувствуя, как от них исходит энергия, после чего она откинула голову назад, выгнула шею, чтобы посмотреть прямо на башню. Под этим углом казалось, что она тянется к самим небесам.

Кира отошла в сторону и медленно повернулась, оглянувшись по сторонам, пытаясь сориентироваться в этом странном месте. Здесь было абсолютно тихо, не считая грохота волн, скулежа Лео и фырканья Андора. Ветер насылал на море рябь, завывая у нее в ушах. Кира посмотрела по сторонам, но, к своему удивлению, не увидела ни своего дядю, ни кого-либо другого. Не на такой прием она рассчитывала. Неужели это место заброшено? Не ошиблась ли она местом?

В конце концов, Кира устала ждать.

«Дядя!» – крикнула она, не зная, что делать.

Где могут находиться люди? Возможно ли, что дядя не знает о ее приезде? Может, он не желает ее видеть? Или – что хуже всего – он уже мертв?

Кира вынула свой жезл и постучала в золотые двери – сначала тихо, затем все сильнее и сильнее.

Никто не ответил.

Кира подозревала, что никто и не ответит. В конце концов, разве он не видел, что она подъезжает?

Сбитая с толку, разочарованная, Кира не знала, что еще делать. Опускалась ночь, а она не могла вернуться в Волис – не после всего того, через что она прошла.

Кира повернулась, облокотилась о золотые двери и медленно соскользнула вниз, пока не села на землю. К ней подошел Лео и лег рядом с девушкой, положив голову ей на колени, в то время как Андор остался стоять рядом, жуя траву.

Кира сидела, глядя на последние лучи умирающего солнца, в то время как вокруг нее опускалась темнота. Девушку мучил вопрос – неужели ее путешествие оказалось напрасным?

Дункан шел рядом с Сивигом, Энвином, Артфаэлем, а за ними следовали сотни воинов, когда они вошли в город Кос. Дункан был потрясен этим местом, этим широким плато на вершине мира, которое растянулось, как минимум, на милю в ширину, расположившись посреди покрытых снегом вершин. Это был идеальный дом для людей Коса, сильных и молчаливых, невозмутимых сепаратистов, людей, которые жили здесь, не испытывая страха перед стихией. Они приблизились к огромным арочным воротам, возвышающимся на сотню метров в высоту, которые парили в облаках и были вырезаны из льда – льда, который, как понял Дункан, никогда не таял. Дункан с благоговением рассматривал ворота, когда они приближались к городу.

Они прошли через ледяной мост и, посмотрев вниз, Дункан увидел широкую пропасть, над которой был переброшен этот мост, которая могла убить любого человека, упавшего в нее. Он посмотрел вперед и увидел, что мост вел их прямо в город Кос.

Они вошли в город, в котором собрались люди, чтобы на них посмотреть. Сотни мужчин, женщин и детей появились из взбитого ветрами снега и смотрели на них ничего не выражающими глазами. Женщины стояли над детьми, и никто из них ничего не произносил. Этих людей сложно было прочитать: Дункан не мог понять, готовы ли они были их обнять или убить. Возможно, и то, и другое.

Каким-то образом кострам удавалось гореть в сооружениях, вырезанных из льда, защищенных от ветра, и воздух был наполнен заманчивым ароматом жареного мяса. Дункан посмотрел вперед и, когда порыв ветра прогнал облака, он заметил одинокое сооружение, встроенное в лед, вокруг которого собрался весь город. Это был храм. Треугольной формы, со шпилем на конце, вырезанный из льда, этот храм поднимался на сотню метров в высоту, представляя собой сложную конструкцию, на внешней стороне которой были вырезаны лица бородатых воинов. В огромном сооружении была маленькая дверь с достаточно высокой аркой, чтобы люди могли войти внутрь. Дверь в мир льда.

Брамтос шел впереди, и Дункан следовал за ним. Он испытал благоговение, оказавшись в этом месте: полностью вырезанный из льда, этот храм с полупрозрачными стенами, отражающими солнечный свет, казался раскаленным и живым. Тихое, пустое помещение, так высоко поднимающееся в небо, казалось торжественным, священным. Здесь было прохладнее, чем снаружи, если это возможно, но, казалось, что никто не возражал.

Перед Дунканом растянулся длинный проход, пол храма был сделан из забитых мечей и вел к огромному алтарю в виде звезды в дальней части храма. На вершине алтаря находилась блестящая алебарда, словно украшение к войне. Дункан увидел десятки воинов, опустившихся перед ним на колени, спинами к нему, держась за руки. В центре группы находился коленопреклоненный мужчина – он был крупнее остальных, единственный в красных мехах, с рыжими волосами и рыжей бородой. Несмотря на то, что он находился спиной к нему, Дункан все равно узнал своего старого друга. Кавос. Их лидер. Человек, прославившийся тем, что убил в сражении больше людей, чем Дункан когда-либо встречал. Человек, который не дрогнул даже тогда, когда ему на грудь прыгнул лев, – он просто отразил нападение зверя.

В Кавосе было нечто мистическое, что было оправдано. Дункан лично видел, как тот получил десятки серьезных ранений, тем не менее, он никогда не слышал, чтобы Кавос хотя бы раз закричал. Дункан не знал, из какого материала слеплен его друг – он просто радовался тому, что они сражались на одной стороне.

Дункан знал, что Кавоса было сложно понять даже в самые простые времена, а нынешние времена нельзя было назвать простыми. В отличие от многих руководителей, Кавос командовал своими людьми так, что те подчинялись ему неукоснительно. Они даже не задавали вопросов. И Кавос никогда не менял своего мнения. Дункан знал, что у него есть всего один шанс на то, чтобы убедить его.