Когда Дункан медленно пересек храм, его переполняло предвкушение, потому что он знал, что от этой встречи будет зависеть все: все его усилия и путешествие сюда, судьба его людей. Дункан понимал, что если Кавос откажется присоединиться к ним, то война будет проиграна. Эскалон будет потерян.

Он дошел до конца длинного прохода и остановился, терпеливо дожидаясь позади Кавоса и его людей. Дункан знал, что Кавос был не из тех, кого можно торопить.

Дункан рассматривал любопытный алтарь, вокруг которого горели свечи, и спрашивал себя о богах Коса. Сам он не молился никаким богам. Эти люди отличались во всем, что делали, от всего остального Эскалона, будучи сепаратистами. Этого было достаточно для того, чтобы Дункан терялся в догадках, присоединятся ли они к его делу. Живя здесь, со своим собственным климатом, культурой, богами и городом, как это ни странно, они даже не были частью Эскалона – никогда не были.

После продолжительной тишины Кавос медленно поднялся и повернулся лицом к Дункану. Все его люди встали вместе с ним как по команде. Кавос смотрел на Дункана, и его лицо ничего не выражало, его глаза были темными и впалыми. Несомненно, они хранили тысячи воспоминаний о врагах, которых он сразил в бою. Он был твердым, как эти стены льда, и долго хранил молчание. Дункану начало казаться, что Кавос вообще никогда не заговорит.

Затем Дункан вспомнил, что именно ему придется начать. В отличие от остального Эскалона, здешний этикет предоставлял посетителю право заговорить первым.

«О чем ты молишься?» – спросил он. – «О победе? О завоевании? О славе?»

Кавос долго молча смотрел на него, и Дункан задавался вопросом, ответил ли он когда-нибудь. Он не был уверен в том, что Кавос его помнит.

«Если ты молишься о победе», – добавил Дункан после продолжительной паузы. – «Здесь ты ее не найдешь. Победа находится внизу. Со мной, со всеми нами, в избавлении нас от захватчиков, в служении Эскалону».

«Люди Коса никому не служат», – ответил Кавос глубоким голосом, нахмурившись. – «Особенно Эскалону».

Дункан смотрел на него, не зная, как ответить.

«Слабый король предал нас», – сказал Кавос. – «А люди Коса не отдают свою преданность слабым людям – и мы не дарим ее дважды».

Дункан понимал, что он имеет в виду, потому что и сам чувствовал то же самое много раз.

«Тем не менее», – возразил он. – «Вы живете в Эскалоне, а пандезианцы преграждают ваши горы у подножия. Они окружили вас».

Кавос впервые улыбнулся, и его лицо испещрили морщины. Казалось, что он не улыбнулся, а нахмурился.

«Думал ли ты когда-нибудь о том, что это мы окружили их?» – спросил он.

Разочарованный Дункан нахмурился, ожидая такого ответа.

«Здесь, наверху, вы неприкосновенны», – признал он. – «Но на острове нет людей. Эскалон предназначен для всех нас. Вы должны свободно передвигаться по всей стране, которая так же является и вашей – твоей и твоих людей. Если торговые пути снова будут открыты, это поможет твоим людям».

Кавос пожал плечами. Слова Дункана не произвели на него впечатления.

«Нет такого товара, без которого мы не смогли бы прожить», – ответил он. – «Честь – вот наш самый драгоценный товар. А у нас его в избытке».

Дункан пристально смотрел на своего старого друга, и у него появилось дурное предчувствие, что тот откажется. Насколько он помнил, Кавос был упрямым и неумолимым человеком.

«Разве мы все в Эскалоне не едины?» – наконец, спросил Дункан, призывая к его чувству преданности другим воинам.

Кавос вздохнул, выражение его лица смягчилось.

«Когда-то мы были», – в конце концов, сказал он. – «Когда мы с тобой скакали вперед и рубили вместе головы. Если бы ты взял на себя царствование, тогда да, мы были бы едины. Но теперь мы друг для друга никто. Все мы – военачальники, разбросанные в разных частях страны, каждый в своей собственной крепости, вместе со своими людьми. Больше нет короля, объединяющего нас, нет столицы – только ее название».

Кавос внимательно смотрел на Дункана с напряжением в глазах, после чего сделал шаг ближе.

«Тебе известно, почему пандезианцы смогли вторгнуться в Эскалон?» – спросил он. – «Не из-за слабого короля, а из-за слабого народа. Потому что мы разбросаны. Потому что мы никогда не были едины. У нас никогда не было короля, достаточно сильного для того, чтобы по-настоящему объединить всех нас».

Дункан ощутил прилив новой решимости, осознавая истину в словах этого воина.

«А что, если у нас появится шанс?» – спросил он напряженным голосом. – «Что, если у нас сейчас есть шанс стать единым народом под одним флагом, единым Эскалоном? Я не знаю, удастся ли нам это когда-нибудь, но знаю, что мы по-прежнему будем оставаться никем, если не попытаемся атаковать чужаков среди нас как единый народ».

Кавос долго смотрел на него.

«Единому народу нужен один руководитель», – парировал он. – «Ты готов стать этим руководителем?»

Сердце Дункана бешено заколотилось, когда прозвучал этот вопрос, которого он не ожидал, над которым он не хотел думать. Руководство было последним, чего он хотел. Но Кавос ему нужен, а он нужен Косу. Он не хотел рисковать, потеряв его.

«Ты дашь нам своих людей? Ты присоединишься к нам?» – спросил Дункан.

Кавос повернулся и медленно направился к выходу из храма. Дункан последовал за ним, когда люди Коса подали ему знак. Он шел рядом с другом, не зная, куда они направляются, спрашивая себя, о чем думает Кавос.

Дункана встретил холодный ветер, когда он вышел из храма через боковую дверь. Здесь, на вершине мира, выл ветер. Все их люди последовали за ними, смешавшись друг с другом.

Когда они оба пошли через плато, Дункан задавался вопросом, о чем думает этот человек. Наконец, они остановились на краю скалы и, когда его друг окинул взглядом местность, Дункан последовал его примеру. Под ними находился весь Эскалон, освещенный послеполуденным солнцем, окруженный заснеженными вершинами. Вдали виднелась огромная столица Андрос.

Между двумя военачальниками повисло долгое уютное молчание, пока они рассматривали свою родину.

«Нападение будет безумием», – признал Дункан. – «В конце концов, внизу находятся бесчисленные гарнизоны Пандезии. Они превосходят нас числом десять к одному – как минимум. У них лучшее оружие, броня и организованные силы в каждом городе Эскалона. Кроме того, они все еще контролируют Южные Ворота и моря. Это будет самоубийство».

Кавос кивнул, глядя вниз.

«Не останавливайся», – наконец, сказал он. – «Ты почти убедил меня».

Дункан улыбнулся.

«Я сомневаюсь в том, что мы победим», – признался он. – «Но я клянусь тебе, я не успокоюсь до тех пор, пока в Эскалоне не останется ни одного пандезианца, пока хоть один их флаг находится на нашей земле».