Во время проведения операции флагман Черноморского флота получил четыре попадания вражеских снарядов, которые не нанесли кораблю серьезных повреждений. Не смогли нанести линкору значимого ущерба и немецкие истребители, прилетевшие с аэродромов Ялты уже к шапочному разбору. Сильный зенитный огонь с советских кораблей не позволил немецким стервятникам вольготно себя чувствовать в небе над Черным морем. Наткнувшись на плотную завесу огня, они не рискнули атаковать «Парижскую коммуну», обстреляв и сбросив бомбы на крейсера и эсминцы.

Результатом этой атаки стали попадание снарядов в крейсер «Коминтерн» и получение пробоины лидером «Ташкент» в результате разрыва бомбы вблизи его борта. Ответным огнем был сбит один самолет противника, и противоборствующие стороны разошлись.

Адмирал Октябрьский плакал и стонал, когда ему докладывали о гибели или повреждении кораблей, но для Мехлиса и Малинина эти потери не имели значения. Благодаря совместным действиям армии и флота был не только устранен опасный немецкий выступ в районе Турецкого вала, но линия фронта на этом участке была отодвинута к Марфовке.

На этом рубеже генерал Фальк сумел остановить наступление советских войск, которые вели боевые действия без применения танков. Все они были отданы полковнику Котову, блестяще справившемуся со своей боевой задачей. Преследуя отступающих румын, он сумел обходным маневром к концу вторых суток наступления захватить Ленинск и тем самым создал угрозу выхода в тыл немецким частям, обороняющим Марфовку.

Только благодаря быстрой и своевременной переброске части войск, взятых у генерала Фреттера-Пико, немцам удалось остановить продвижение советских войск. Два дня по всему фронту шли ожесточенные бои, не принесшие успех ни одной из сторон.

К 26 июня Крымский фронт стабилизировался по линии Марфовка – Ленинск – побережье Азовского моря. Наступательный порыв советских войск иссяк, но их героические усилия не пропали даром. Севастополь получил маленькую передышку, сыгравшую важную роль в его обороне.

Ш-ш-ших – уверенно гудели шины генеральского «хорьха», летевшего от передовой на север по симферопольскому шоссе. Построенное перед самой войной и не сильно пострадавшее от боевых действий, оно позволяло легковушкам проехаться по нему с ветерком. Черные лакированные бока автомобиля были хорошо видны стоявшей на обочине дороги жандармской заставе в исполнении Филиппова и Никоненко. Второй раз выйти на «большую дорогу» их заставила острая необходимость. В последней радиограмме старший майор государственной безопасности Зинькович в приказном порядке потребовал взять штабного «языка». Видимо, у штаба фронта были для этого веские причины, и командир отряда Борода был вынужден пойти на этот шаг. Риск выставить ложную заставу на проезжую часть симферопольского шоссе был очень большой.

После нападения партизан на базу с горючим и летный пансионат немцы буквально озверели. На всех проезжих и проселочных дорогах были выставлены полицейские заставы, имеющие право задерживать любого подозрительного человека. В леса и горы, примыкающие к Севастополю, для прочесывания были отправлены специально прибывшие на полуостров егеря, а шоссе контролировалось подвижными патрулями на мотоциклах, имеющих постоянную радиосвязь.

За сведения, которые помогут поимке партизан, была назначена награда в пять тысяч марок. За голову живого или мертвого «большевистского диверсанта» немецкие власти обещали десять тысяч марок, а командир был оценен в целых двадцать тысяч. Таковы были ставки в новой игре, и не было никакой гарантии, что новая вылазка увенчается успехом, а стоянка отряда не будет обнаружена егерями или сдана полицаям местными жителями.

Для того чтобы засада имела более достоверный вид, Ножин приказал раздобыть для неё мотоцикл. Просто стоявшие на дороге жандармы могли вызвать ненужный интерес у патрулировавших дорогу мотоциклистов. По счастью, для разведчиков у предприимчивого Сапрыкина была нужная для них вещь. Две недели назад немецкие связисты исправляли нарушенную партизанами связь, после чего в хозяйстве отряда «За Родину» появился трехколесный трофей. Машина полностью легализовывала липовых фельджандармов, но вместе с этим таила серьезную опасность, так как по номерам мотоцикла можно было легко определить, из какого он подразделения. Чтобы избежать разоблачения, Филиппов попросту встал возле переднего колеса мотоцикла, закрыв своим телом вынесенный вперед номер.

Партизанская засада простояло чуть больше получаса, но, к сожалению, ничего стоящего так и не попалось. Мимо них ехали груженые грузовики, машины с солдатами, санитарные автомобили, крестьянские телеги с полицаями, но все это было не то. Пару раз с треском проскакивали патрульные мотоциклисты, но жандармская форма и грозное лицо Филиппова спасали разведчиков от ненужных вопросов.

– Ещё пятнадцать минут, и нужно будет уходить, – хмуро бросил Филиппов, которому не понравилось, как пристально их рассматривал последний проезжавший мимо них патруль.

– Да, не стоит испытывать судьбу. Неровен час нарвемся на настоящих жандармов, – согласился с ним Никоненко и посмотрел в сторону небольшого лесного околка, где притаились остальные разведчики.

Филиппов уже распрощался с надеждой взять «языка», как в этот момент увидал уверенно катящийся по дороге «хорьх».

– А вот и наша машинка, – радостно констатировал разведчик и подал условный знак истомившейся группе, вытащив из кармана белый платок и вытерев им лицо.

В том, что машина штабная, не было никаких сомнений. У Филиппова на это был нюх, но когда она остановилась по требованию разведчика на краю дороги, его ждало разочарование. Вместо офицера на заднем сиденье сидели две девушки.

– Ты что, не видишь, машина генеральская?! – возмущенно воскликнул шофер, увидев унтер-офицерские лычки Филиппова.

– И что из этого? – надменно, как и полагается настоящему фельджандарму, спросил разведчик. – Генерала в ней нет, а вот чем ты занимаешься в его отсутствие с этими красотками, расскажешь нашему капитану Зибелю.

– Вы что, новенькие? Не знаете, что мою машину нельзя задерживать? – неподдельно изумился водитель? – Это генеральские девочки.

– Врешь! Набрал местных шлюх и морочишь нам голову. Ведь они русские, я отлично вижу по ним! – негодующе воскликнул Филиппов и положил руки на автомат.

– Ну и что?! Это девочки из пансионата фрау Марты, специально для господ офицеров штаба армии. Вы что, не знаете?

– Обратно везешь? – уточнил разведчик, лихорадочно прокручивая мысли.

– Ну да. Вечером привез, сейчас отвожу обратно. Вас что, не инструктировали?

– Документы на машину и твои тоже, – проигнорировав вопрос водителя, потребовал принявший решение Филиппов. Он лишь бросил взгляд на напарника, как тот оказался с противоположной стороны автомобиля, страхуя товарища.

– Пожалуйста, – недовольно бросил шофер. Он наклонился, чтобы достать их из бардачка, и в это время получил быстрый удар прикладом по затылку. Стоявший с другой стороны дверей Никоненко быстро перетащил бесчувственного водителя на переднее сиденье, после чего ужом проскользнул внутрь машины и, наведя оружие на изумленных девушек, приказал: