следы, Анонимус двинулся дальше. В конце концов, до шестого уровня ему оставалось всего ничего. Парочка дивов – и он может смело отчитаться хозяину о выполненном поручении.

Далеко враги уйти не могли. Анонимус поднялся в воздух и внизу, вдалеке, разглядел несколько перемещающихся точек.

Он оглянулся. Еще двое из подразделения следовали за ним, остальные отстали.

Он рванулся вперед на предельной скорости.

Но тут внутри словно что-то оборвалось. Грудь пронзила резкая боль, в глазах на миг потемнело, он ощутил, как сломанные кости впиваются сначала в легкие, потом пронзают сердце. Это длилось всего миг, но он потерял высоту и еле смог выровняться. И сразу ощутил, как ему сдавило всю нижнюю половину тела, воздух вышибло из легких, крылья парализовало, и он камнем рухнул вниз. Ударившись о землю, он поднялся уже человеком, тяжело дыша.

Как же больно… Госпожа… она уже мертва. Хозяин…

Анонимус глубоко вздохнул, вернув себе собственное сознание. И стрелой взвился вверх. Назад, на базу. Хозяин еще жив, а значит, его можно спасти.

База лежала в руинах. Временами все еще слышались глухие взрывы и вверх вздымались клубы пыли. Мимо пролетел горящий самолет и рухнул вниз, вметнув огненное облако. Над ним, распахнув огромные крылья, взмыл один из дивов его подразделения. Видимо, он успел вернуться раньше. Ошейника на нем больше не было.

Авианалет. Анонимус оглянулся по сторонам: несколько вражеских самолетов кружило в воздухе, жалкие остатки эскадрильи бомбардировщиков. Он увидел, как один из дивов, выбив стекло кабины, выдернул пилота наружу и немедленно разорвал на куски. Мимо пролетело оторванное крыло самолета, но почему-то не со свастикой, а с двуглавым орлом.

Но Анонимусу некогда было об этом думать, равно как и учинять расправу. Сердце его хозяина билось до сих пор. Его надо немедленно найти.

На земле было столько серебра, что приходилось очень осторожно пробираться между развалин. Тот, кто атаковал «Вектор», отлично знал, что придется бомбить колдунов. Не обращая на серебро внимания, в считаные секунды Анонимус добрался до блиндажа.

Точнее, до его остатков. Бросившись к завалу, он начал откидывать обломки плит и деревянных балок. Хозяин находился под ними, придавленный. Но еще живой.

Ему удалось разгрести вход. Он оттолкнул с пути перекошенный дверной косяк с расколотой надвое дверью и оказался внутри.

Дальше путь закрывала здоровенная потолочная плита. И из-под нее он услышал негромкий стон.

– Я здесь, ваше сиятельство! – Он разбил кулаком бетон.

Обломки плиты полетели в разные стороны, и в клубах пыли он наконец увидел их. Тело Елены Ивановны почти полностью закрывало хозяина. А сверху лежала плита поменьше, из-под нее виднелась нога госпожи.

– Ваше… сиятельство… – прошептал Анонимус и схватился рукой за плиту.

– Стой! – сорвалось с покрытых пылью губ. Хозяин с трудом открыл глаза и посмотрел на фамильяра. – Стой… – еле слышно добавил он, – бесполезно.

– Что? – не понял, точнее отказался понимать Анонимус. – Я здесь. Я отдам вам свою силу, мы дождемся помощи…

– Нет… – еще тише проговорил хозяин. – Послушай меня. Эта плита, – он указал взглядом, – ниже пояса все… раздроблено в фарш. Если ты поднимешь ее – я умру мгновенно. Я бы и был… мертв… – он замолчал на миг, – но… Леночка…

Анонимус замер с протянутой к плите рукой. Нет, так быть не может.

– Но вы же живы! – Он понял, что кричит.

– Да. Я… специально… поддерживал. Ждал тебя. И ты пришел. Слушай меня. Ты должен закончить мои труды, мои книги, понял? Где черновики, ты знаешь. Остальное – в моей памяти. Делай что должен, Анонимус.

– Я… нет! Я не хочу. Я не могу!

– Делай… мало времени. Я хочу узнать… как это.

Анонимус чувствовал, что времени почти нет. Он глубоко вздохнул и высвободил демонический облик. Обломки плиты взлетели вверх на несколько метров.

Боль отпустила как по мановению волшебной палочки. И стало тихо, звуки снаружи отодвинулись куда-то настолько далеко, что казалось: можно просто провести рукой и убрать их насовсем. Он поднял голову вверх. Рассветное небо было пронзительно-синим, где-то в его глубине призрачно мигали звезды. Он опустил голову, посмотрел по сторонам и опустился на колени возле тела Леночки. Она лежала на спине, как сломанная тряпичная кукла, только ее глаза, настоящие, не припорошенные пылью, смотрели вверх. И, возможно, видели звезды.

Он прикрыл их, стирая заодно пыль и грязь с ее лица, поднял на руки, осторожно уложил ее голову себе на плечо, а сам опустился на колени. И закрыл глаза.

Он не знал, сколько часов он просидел так. Но уже давно рассвело и солнце вовсю светило в провал, когда он услышал голоса.

– Тут кто-то есть. Здесь, кажется, жил граф Аверин. Ваше сиятельство?

Послышались шаги и хруст обломков под сапогами. Потом треск и негромкое ругательство. Кто-то шел через пробитый им вход.

– Ваше сиятельство! О господи! Вы живы?!

Он открыл глаза. И в двух шагах от себя увидел человека в военной форме и с саперной лопатой в руках. Чуть поодаль стоял еще один.

– Ваше… – Человек вгляделся повнимательнее и, внезапно отшатнувшись, опять выругался.

– Бежим, – он повернулся к товарищу, – быстро! Тут демон! Надо звать колдуна!

Он снова закрыл глаза, а когда открыл их, то увидел перед собой колдуна. Брата госпожи, Василия Ивановича. И понял, что ощутил его приближение задолго до того, как тот спустился.

– О господи… Леночка… Господи… да как так-то…

Колдун прижал ладонь ко рту, потом убрал ее и сказал кому-то за спиной:

– Не бойтесь. Это не демон. Это фамильяр, у Аркадия двое сыновей. Но все равно не заходите сюда.

Фамильяр… двое…

– Я фамильяр… – повторил он.

– Да, Анонимус, да, – присел рядом с ним колдун, – помнишь? Василь, Гера? Ты нужен им. Отдай мне Леночку.

Колдун указал на его лицо.

– И никогда и никому не рассказывай, что здесь произошло.

На протяжении всего рассказа Анонимуса Аверин стоял, прислонившись спиной к витрине. Ноги больше не дрожали, ему удалось взять себя в руки. Когда фамильяр закончил, он подошел к полке с книгами отца. Медленно провел по ним рукой, обернулся и спросил:

– И… которые из них написал ты?

– Те, что были изданы после войны, – ответил Анонимус. Он вернул свой обычный облик, и это подействовало на Аверина успокаивающе.

– И не думайте, что писал я! – продолжил див. – Его сиятельство оставил много черновиков, его память в основном помогала разобраться в них, структурировать, объединить в книги.

– «Потому что этого нет в книгах». Так вот что ты имел в виду, это не вошло в книги, осталось только в твоей памяти. Что там хранится еще, а? Анонимус?