– А где сейчас Хаджиев? – уточнил полковник Мигунов.

– В горах, – буркнул командир красноярского ОМОНа, – и самое умное, что он может сделать, – это там и остаться. – Красноярец дернул ртом и прибавил: – А если он еще прихватит с собой голову Гены Шеболева, он избавит нас от многих хлопот.

* * *

В пять тридцать утра кортеж Владислава Панкова остановился около богатого частного дома в самом центре Торби-калы. В доме не спали; перед трехметровыми железными воротами толокся пацан-охранник, и при виде кортежа с федеральными номерами он быстро открыл ворота.

В центре двора стоял кирпичный четырехэтажный дом. Справа от дома журчал подсвеченный фонтан, и там же располагалась летняя беседка с мангалом и дощатыми столами.

Брат хозяина дома встретил Панкова на крыльце; сам хозяин уже никого не мог встретить. Его привезли вчера днем из Харон-Юрта в багажнике «лендкрузера». Это был тот самый замглавы Госрыбнадзора, который заказал своего начальника.

– Владислав, – сказал Панков, обнимая незнакомого ему человека.

– Абдул-Керим.

Они зашли в дом, и Панков жестом остановил женщин, которые тут же принялись освежать стол в гостиной.

– У меня мало времени, – сказал Панков, – я хочу знать, что произошло с вашим братом. Сулейманом, да?

Он опять не мог вспомнить фамилии этого человека.

– Его увезли на белой «ниве» без номеров, – сказал Абдул-Керим. – Ну, все знали, что это значит. Потом мне сообщили, что он в ФСБ. И что они расследуют дело о…

– О том, что он заказал своего начальника, – докончил Панков.

Абдул-Керим раздумывал минуту, спорить или нет, но потом кивнул.

– В общем, они просили деньги. Я захотел удостовериться в том, что он жив. Меня привезли к нему на встречу. Он сказал, чтобы я отдал деньги.

– Сколько они просили?

– Сначала два. Сказали, что Дауд – это его начальник – дает три за то, чтобы его убить. Но у нас столько не было, он же зам. Он же не глава комитета. Потом они снизили цену до полутора, но это все равно было слишком много. Потом я встретился с Шеболевым, и он спросил: «Если мы убьем Дауда, через сколько вы сможете выплатить двушку?» Некоторое время мы обсуждали этот вариант, а потом Шеболев передал: «Лимон, и мы его выпустим». Мы заплатили миллион, но Шеболев сказал, что, пока мы ходили и трещали об этом по всему городу, слишком много людей оказалось в курсе и нужно еще полмиллиона. Мы не смогли заплатить эти деньги, и вот…

Абдул-Керим понурился и развел руками. Потом добавил:

– Я вообще думаю, это разводка была с самого начала. Потому что Дауд заплатил за то, чтобы его убили, а конечно, у начальника всегда будет больше денег, чем у зама.

– Ты встречался с Шеболевым лично?

– Да.

– И с братом тоже?

– Вот этими руками мы обнимались, – сказал Абдул-Керим.

– Где его держали? В тюрьме ФСБ?

Нет. Меня возили в горы. Мне завязывали глаза, но я думаю, что его держали у Арзо. За него ведь давали много денег, а Арзо привык держать людей для выкупа. К тому же я точно знаю, что наши деньги пошли Арзо. Он как раз женил сына. Невеста для такого сына дорого стоит, а он купил ему очень красивую девушку.

– Мое имя упоминали? – спросил Панков.

– Вообще-то да. Но я с самого начала решил, что это разводка. Я подумал, быть не может, чтобы такой важный человек и этим занимался. Вы же из Москвы. Вам Гамзат сколько хочешь принесет, зачем вам эти пятиалтынные? Так что я думал, что это Шеболев и Арзо.

– Заявление напиши, – сказал Панков.

Абдул-Керим покачал головой.

– Заявление напиши. У тебя брата убили. Ты дома сидишь, а не на Холме. Так хоть заявление напиши, – рявкнул полпред.

Заявление Абдул-Керим написал.

* * *

А когда Панков вернулся в полпредство к шести утра, он обнаружил в своем кабинете генерал-майора Шеболева. Тот сидел как ни в чем не бывало на любимом месте – в тяжелом кожаном кресле у стеклянного столика, и под крышкой столика у его ног что-то стояло. Панков вытаращил глаза, потому что он в глубине души думал, что Шеболев сидит сейчас у Арзо в подполе. Полковник «Альфы», выслушав историю вчерашней разборки, так и сказал: «Вот тебе и Шпигун номер два!»

– Где ты был? – спросил Панков.

– В горах. Боевики в отместку за вчерашнюю операцию напали на село Арзо. Сожгли его дом.

Они случайно не тот подвал сожгли, где вы держали людей на продажу? – как можно более спокойно осведомился полпред.

Тогда глава республиканского УФСБ молча встал и поставил на столик объемистый чемоданчик. Он перевернул его перед Панковым, и из чемоданчика на стол посыпались упаковки денег.

– Здесь пять миллионов, – сказал Шеболев, – бери и заткнись.

– Что?! – ошеломился Панков.

– Понятно. Ниязбек уже дал больше? У них, говорят, деньги пачками на полу валяются?

Панков молча подошел к столу и нажал на кнопку селектора. Дверь распахнулась, и в кабинет вошли полковник из «Альфы» и Сережа Пискунов. Вслед за ними были видны головы силовиков, приглашенных на очередное заседание.

– Арестуйте этого человека, – приказал глава Контртеррористического штаба.

– За что? – уточнил полковник «Альфы».

– Для начала – за попытку дачи мне взятки.

* * *

Охранники, которых Ниязбек отпустил, вернулись в резиденцию Гамзата в пять утра. В резиденции никто не спал. Женщины с плачем метались по дому. Охрана шушукалась у телевизора.

Охранники вернулись с удивительной вестью: им третий месяц не платили зарплаты, а оказывается, по всему Дому на Холме валяются пачки денег. Из этих пачек Ниязбек даже выдал им по тысяче долларов.

– Жаль, что нас там не было! – вскричали те их товарищи, которые остались в резиденции и еще пять минут назад радовались, что их не перестреляли в Доме правительства.

– А чего жаль? – отвечали их освобожденные товарищи. – Здесь в особняках наверняка не меньше!

Охранники переглянулись. Мало кто из них любил Гамзата Асланова, и у всех у них в голове засели слова, сказанные Ниязбеком: в этом доме денег не меньше, чем в Доме на Холме, а к утру толпа его разграбит. Так зачем же оставлять толпе то, что можно взять самим?

* * *

Владислав Панков ошибался, полагая, что, кроме него и Ниязбека, в республике сейчас нет силы, способной думать о будущем, а не о собственной шкуре.

Такая сила была, и звали ее Ваха Арсаев.

Ваха Арсаев, самый главный шайтан республики, именем которого пугали старшин и старлеев, в общем-то никогда не хотел быть террористом.

Поэтому долгое время Ваха был не террористом, а наперсточником. Его бригада играла в наперстки в Москве, Киеве, Риге и Одессе, и еще они немножко подрабатывали, залезая в чужие дома. Однажды осенью 1997 года Ваха и его люди вернулись из Баку. В багажнике автомобиля они привезли с собой тата, который задолжал кому-то деньги, а другой багажник был полон оружия, потому что Ваха полагал, что тата будут охранять.