«Он хочет меня, и на этот раз я знаю, какое удовольствие он может дать мне».

Его пальцы вытащили из ее волос шпильки, и роскошная каштановая копна рассыпалась по плечам. Он запустил пятерню в шелковистую мягкость и глухо застонал.

Издав хриплый звук — то ли всхлип, то ли крик, — она потянулась, чтобы сбросить с его плеч сюртук. Ей не терпелось прикоснуться к его телу. Джеймс не стал спорить и сбросил сюртук, после чего активно занялся пуговицами на ее платье. Белла не успела опомниться, как оказалась обнаженной по пояс. Накрыв теплой ладонью грудь, Джеймс опустил голову чтобы лизнуть твердый сосок. Она выгнулась навстречу мужским ласкам, тая в любовной истоме. Никогда ее груди не были настолько чувствительными, как сейчас, когда их ласкал Джеймс.

Она не могла себе представить близости с другим мужчиной. Джеймс каким-то чудом сумел избавить ее и от страха, и от воспоминаний о Роджере. Он показал ей, что прикосновение мужчины не обязательно должно быть грубым, что оно далеко не всегда причиняет боль, а может быть исполнено нежности, вызывать дрожь вожделения.

Желание становилось сильнее. Джеймс рывком сбросил галстук — и легкий шелк спланировал на пол. Дрожащими руками Белла принялась расстегивать пуговицы на его рубашке. Потом она стала целовать его шею и плечи, гладить мускулистую грудь. Пожалуй, он стал еще более мужествен и красив, чем раньше.

Джеймс поднял ее юбки, его рука скользнула по ноге вверх, потом раздвинула ее ноги и коснулась самого сокровенного женского естества. Проникнув сквозь шелковистые складки, его палец оказался внутри ее тела.

У Беллы ослабели ноги. Если бы ее не поддерживали сильные руки, она бы сползла по стене на пол. Она снова выгнула спину, поскольку Джеймс одновременно стал посасывать ее груди. Чтобы не упасть, она впилась пальцами в его плечи, так что ногти оставляли маленькие полукруглые следы на коже.

— Ах, Белла, ты скучала без меня?

Ее разум отказался функционировать, когда тело оказалось охваченным жгучей страстью, но она все же нашла в себе силы прошептать:

— Да.

Платье и нижнее белье оказались на полу. Она на мгновение почувствовала неловкость — на ней средь бела дня остались лишь чулки и подвязки, а мужчина, обнимающий ее, полностью одет. Но и эта мысль, и все остальные куда-то ушли, когда Джеймс стал целовать ее с жадностью голодающего.

Осмелев, она погладила его мужское достоинство сквозь ткань панталон, от чего мужчина исторг громкий стон.

— Джеймс, — пролепетала она, — ты мне нужен.

Он сбросил на пол рубашку, а она освободила от покровов его фаллос. Твердый и горячий, он трепетал в ее руках. Палец Джеймса оставался в горячих влажных ножнах.

Потом он поднял Беллу, подхватив под нежные ягодицы. Она обвила руками его шею, а ногами обхватила бедра. Джеймс медленно вошел в нее. Белла вдохнула, сильнее вцепилась в его плечи и прошептала:

— Я упаду.

Он закрыл ее рот поцелуем.

— Доверься мне, Белла: я не допущу, чтобы ты упала.

Довериться ему С каждым шагом он погружался все глубже, их тела теперь были сплавлены воедино.

Оттолкнув ногой письменный стол, Джеймс опустил свою драгоценную ношу на диван и накрыл ее тело своим. Одной рукой он облокотился о диван, а другой погладил спутавшиеся волосы, милое лицо… Глядя ей прямо в глаза, он начал двигаться. От нее исходила неприкрытая чувственность, первобытная страсть, которая заставляла забыть обо всем. Белла прикусила губу, чтобы не закричать от наслаждения.

Услышав тихие невнятные звуки, Джеймс ускорил темп, все ближе подводя ее к пику наслаждения. Из-под полуприкрытых век она видела искаженное страстью лицо и поняла, что никогда и никого так не полюбит, как этого мужчину, дарящего ей столько удовольствия.

— Господи, Белла, — еле слышно проговорил он, — как же мне было плохо без тебя.

Его нежные слова стали последней каплей. Джеймс закрыл поцелуем ее рот, чтобы заглушить крик, и вершины они достигли вместе. Белла закрыла глаза, чувствуя себя в ладу со всем миром, и крепче прижала к себе любимого мужчину.

Джеймс лежал на боку рядом с Беллой и ожидал, когда придет в норму сердцебиение. Его рука продолжала обнимать ее за талию. Когда Макхью постучал и сообщил, что она пришла, он в первый момент решил, что ослышался. А увидев ее целой и невредимой, понял, что больше никогда не совершит ошибки и не отпустит ее от себя.

Он бы хотел и дальше лежать рядом с ней, но понимал, что нужно как можно скорее доставить ее на Парк-стрит, поэтому нежно поцеловал ее и сел.

— Позволь, я помогу тебе, — сказал он и, достав чистый носовой платок, стал вытирать с ее бедер следы их страсти.

— Я сама.

Она покраснела, став необыкновенно, сверхъестественно красивой.

Джеймс быстро оделся и помог Белле справиться с платьем. Взяв ее под руку, он вывел любимую из «Линкольнз инн» и усадил в экипаж. Белла тронула его за рукав.

— Ты позаботишься о Бобби, не правда ли?

— Конечно. Но я планирую отправиться на Боу-стрит и урегулировать все вопросы с мировым судьей позже.

— Займись этим сейчас, я прошу тебя! — воскликнула Белла.

Джеймс покачал головой:

— Нет, я хочу сначала доставить тебя на Парк-стрит и убедиться, что ты в безопасности.

— А ты возьми меня с собой. Я определенно буду в безопасности в кабинете мирового судьи.

Заявление было вполне логичным. Вряд ли можно спорить с тем, что кабинет мирового судьи самое безопасное место в Лондоне. К тому же он слишком беспокоился, когда Белла в первый раз исчезла в городе, и не был убежден, что сумел окончательно уговорить ее остаться с ним. Ему не хотелось, чтобы она передумала и сбежала из его дома, пока он будет выручать Бобби.

— Хорошо, — согласился он и приказал кучеру везти их на Боу-стрит.

Белла сидела напротив и старательно разглаживала юбки.

— Я уверена, что Бобби не совершил ничего дурного. С ним будут плохо обращаться?

— Меня, в общем, не беспокоит жестокое отношение со стороны констеблей. Это он, безусловно, переживет. Хуже, если ему придется провести в Ньюгейте ночь. Это чревато любыми последствиями.

Глаза Беллы удивленно округлились.

— Они же не могут посадить его в тюрьму с преступниками. Он совсем еще ребенок.

— В тюрьме полно детей. Преступников не разделяют по возрасту или виду правонарушения. Его вполне могут поселить в одну камеру с хладнокровным убийцей.

— Ужасно.

Увидев, как вытянулось у нее лицо, Джеймс пожалел о своих словах. После всего, что ей пришлось вытерпеть от Руперта Синклера, он хотел дать ей покой, а не дополнительные тревоги.