— Вы оба спятили! — обратился к нам с Отче друг Сережа. — Вы об этом сильно пожалеете!

Продолжать маловнятную речь он не стал, выскочил, хлопнув дверью, то ли с Региной советоваться, то ли просто в расстроенных чувствах. Он не объяснил. Очень мне было его жаль, но недолго.

А Отче мгновенно осведомился, как только дверь закрылась.

— Прелестная крошка, я тебя часом не обездолил? Твой красавец не насовсем ли отбыл в гневе и печали? Тогда за мной должок, я тебе нового поставлю, может быть, даже холостого, с брачной перспективой, честное благородное слово.

— Ну тебя, Отче, к Богу в рай, в гробу я видала твою брачную перспективу, не волнуйся, вернется как миленький, у нас такое бывало, — созналась я.

— А не вернется, потеря не большая, — резюмировал Валька. — Но мое слово крепкое, я компенсирую. Глотни еще разок и приступим к отчету о проделанной работе. Была Глебова?

Я послушно глотнула из фляжки малую порцию и вытащила из сумки материальные свидетельства усилий и трудов. Разложила конверты на журнальном столе и начала докладывать.

Сначала рассказала, что с поручением от Глебовой вместо нее пришла посланница под кодовым названием Прекрасная Маркиза, баскетбольного роста дама с тонким лицом времен французского Регентства. Отче тут же подтвердил, что никак не Глебова, та ростом меньше, внешности академической. Далее я внесла уточнение, как Маркиза вручила этот конверт в незаклеенном виде. После чего передала от имени подруги детства Люси Глебовой, в девичестве Немировской, что с передачей конверта отношения между нею и адресатом, то есть Валентином и агентством «Аргус» прерываются. Владелец и «Аргус» вольны делать любые выводы из полученных документов, а Глебова в дальнейшем от общения уклоняется и просит не делать попыток его возобновления.

К сказанному я добавила, что вестница Глебовой в обиде на то, что подруга её не проинформировала, сообщила, что два из трех предложенных документов — письма многолетней давности к ней, Маркизе, от Люси Немировской. Далее я заверила Валентина, что писем не читала, даже конверта не открывала, сначала по причине хорошего воспитания, потом по недостатку времени.

Отче принял главный конверт и выразил глубокую признательность. Мою работу, оговоренную в контракте, владелец фирмы принял и засчитал. Уже хорошо.

После я подробно проинформировала Валентина о визите легального клиента Криворучко и выложила на стол 18 тысяч рублей, как одну копейку.

— В компьютер заложила? Оплату оформила? — озабоченно спросил Отче.

В ответ я смущенно поведала, что выписала было чек на фирменном бланке, отдала клиенту, а он отчего-то расчувствовался и вернул чек. Вот он, документ как вещественное доказательство.

Прежде чем высказаться, Отче Валентин присвистнул.

— Сильна, прелестная крошка! — затем отметил он. — Шепни-ка на ушко, что ты с ним сделала? Чтобы этот философ с большой дороги расстался с деньгами без расписки, никому бы кроме тебя не поверил! Всё, всё, ты меня убедила, беру на работу с завтрашнего утра без испытательного срока. Подумать только, она ради меня кокетничала с Криворучкой! Дитя, я тронут без меры. За это дополнительно проси, чего хочешь.

Далее последовали обычные Валькины издевательства, менее приличного плана, их цитировать не обязательно.

В последнюю очередь я описала свой первый блин комом, визит психа Муратова и послесловие его очаровательной жены. Валентин тотчас принял дело к производству и согласился пристроить таблетки на анализ, тем более что я зафиксировала в компьютере, что деньги уплачены. Тысячу без четверти я Валентину тут же вручила. Далее Отче попросил в свободную минуту кратко записать, что я запомнила из своего первого дела, и не к спеху, но передать ему. За это я его зауважала.

После того, как приятные дела были благополучно переданы, настало время Ады-Оли и ее муторного случая. Со вздохом я вручила Отче уплаченную мизерную сумму и по его просьбе еще раз, в деталях повторила все, связанное с этим казусом.

Как официантка Света вместе с чашкой кофе подсунула на консультацию соседку, как я по доброте душевной слушала трогательно-бредовую историю Ольги, как вызвалась найти следы таинственного Кости в доступной мне «Химии нового века». Как незаметно для себя ввязалась в ненужные действия и ввязала бедного невинного Сергея, как Ада-Оля привезла мне ящики в контору «Аргуса», как мы обнаружили в 40-й больнице, что Костя Бочаров уже сутки как умер, и как Оля-Ада, подавленная известием, скрылась и оставила меня довольствоваться обещанием, что придет наутро, а ящики — в Сергеевом багажнике. И как по настоянию Сергея ящики вскрыли у меня дома. Остальное он видел и частично принимал участие.

— Что скажешь, Отче, теперь меня срочно уволишь? — озабоченно спросила я, когда повествование подошло к концу.

— Нет, давай по порядку, что ты скажешь? — Валька не спешил с ответом, напротив. — Каково твое мнение касательно сокровищ покойного Кости Бочкина? Может быть, прав твой друг Сергей, и зря мы его обидели? Не исключено, что я зациклился на криминальных структурах, а надо смотреть на вещи просто, взять товар себе, продать, а деньги поделить. Или, наоборот, сначала поделить, а потом продать, сие не существенно. Дело-то твое, дитятко, от начала и до конца. Можешь все забрать себе, мне комиссию при продаже, будешь богатая невеста. Тогда я выдам тебя замуж, скажем, за Криворучку.

Ну конечно, я слушала стервеца, думала, он дельное что-то скажет! Чтобы привести работодателя в чувство, я слегка стукнула его по лбу диванной подушкой, затем мы вернулись к деловому разговору.

— Мое мнение пребывает в неизменности с самого утра, — я начала обстоятельно излагать выстраданную точку зрения. — Даже когда никто не знал, что кроется в ящиках покойного Кости Бочкина, мы с Олей-Адой были полностью солидарны в одном что от имущества следует избавиться, желательнее всего вернуть по назначению, по цепочке, откуда пришло. Эта методика была продиктована как порядочностью, так и самой элементарной осторожностью. Дальнейшие события: известие о Костиной кончине (вот ужас!) и выявление содержимого контейнеров подкрепили уверенность в правильности выбранного курса. Крупные деньги и смерть одного из звеньев цепочки — доводы весомые. По-моему мало просвещенному мнению они намного перевешивают соблазны легкого обогащения, даже если вероятность того, что хозяева дойдут по цепочке до случайных получателей (нас с тобой, Отче) весьма невелика. Я исчисляю данную вероятность в 25 процентов, однако если этот четвертак обозначает скорую насильственную смерть — прошу меня уволить.

Поэтому я обращаюсь к тебе, друг Валя, с просьбой. Если поможешь развязаться с этим кошмаром, то я готова уплатить за помощь. Как Оля-Ада — 250 рублей наличными. А серьезно — сколько запросишь. Как выразился общий клиент Криворучко: mea culpa — моя вина. Я навешала на твой «Аргус» это гнусное дело. Продам шубу, пойду на панель или соблазню твоего Криворучко, но деньги достану. Можно, разумеется, прельститься простым решением и попробовать всучить Оле ценности обратно, но боюсь, что без взлома и телесных повреждений не обойдется. Она наверняка заперлась в квартире, и ее голыми руками не возьмешь. Разве что спецназ. Или скрылась, что скорее всего, а потом скажет, что отдала ящики на хранение в контору «Аргус», и ничем ее не собьешь.