В этот налет Колесников послал все, что имел, и семь истребителей, атаковавшие британский патруль с крутого пикирования, не оставили своим визави никаких шансов. «Фулмары» просто смело, после чего «мессершмитты», пользуясь замешательством британцев, прошлись над палубой авианосца, щедро поливая их из всего бортового вооружения. Пострадали как самолеты на палубе, так и расчеты зенитных орудий, не успевшие открыть огонь. Еще один «фулмар», очевидно, готовый к взлету, попытался подняться в воздух под огнем, но это оказалось далеко не самым мудрым решением. Его сбили, едва он оторвался от палубы, и не сумевшая даже набрать скорость машина «блинчиком» запрыгала по волнам. Самолет не успел утонуть – форштевень «Викториес» подмял его и раздробил на тысячу мелких кусков…

А на цель уже заходили пикировщики. Колесников еще до выхода в море постарался намертво вбить им в головы: «При прочих равных в качестве цели для атаки выбирайте авианосец!» Сейчас они с немецкой дисциплинированностью и основательностью выполняли приказ. Дюжина самолетов атаковали корабль, частично подавленная зенитная артиллерия которого уже не смогла оказать им серьезного сопротивления. Ценой гибели двух самолетов, больше от отсутствия опыта подобных атак у самих летчиков, чем от реальной эффективности британского ПВО, немцы добились четырех попаданий полутонными бомбами, и это стало для авианосца смертельным.

Первая бомба рванула на «острове», разом приговорив почти весь командный состав корабля. Вторая разбросала и подожгла самолеты на взлетной палубе. Все это было неприятно, но в целом для корабля водоизмещением почти тридцать тысяч тонн не слишком опасно. А вот третье и четвертое попадания, случившиеся практически одновременно, оказались куда страшнее. Помимо взрывов собственно бомб произошла детонация торпед, уже поданных наверх, к «суордфишам». Трехдюймовая бронепалуба не выдержала, и энергия взрывов распространилась внутрь корабля, сметая все на своем пути. А на пути этом оказались емкости с топливом для самолетов.

Авиационный бензин имеет свойство вначале легко воспламеняться, а потом жарко гореть. Над авианосцем, мгновенно превратившимся в головной филиал ада, встало чуть желтоватое, почти прозрачное зарево, которое уже невозможно было остановить. Все средства пожаротушения оказались бессильны. Исполинский костер, в который превратился «Викториес», некоторое время еще шел вперед, толкаемый согласованной работой машин, но потом начал быстро забирать вправо, ложась в бессмысленную циркуляцию. Одновременно начал рваться боезапас к орудиям и авиационные бомбы, разнося в клочья небронированное нутро. К тому моменту живых на «Викториесе» уже не осталось.

Орудия остальных кораблей запоздало открыли беспорядочный огонь вслед уходящим самолетам, сколь частый, столь и бесполезный. А тем временем опасность подкрадывалась к ним совсем с другой стороны. Шестерка «юнкерсов», описав широкую дугу, прячась за тучами, уже заходила на «Короля Георга» с кормы. Это было, конечно, в какой-то мере нарушение приказа, но пилот лидера помнил и его вторую часть: «Не бойтесь проявлять инициативу». А главное, он, в отличие от большинства товарищей, привык самостоятельно принимать решения.

Курт Шнайдер, личный пилот адмирала Лютьенса, ролью извозчика не то чтобы тяготился – в конце концов, жизнь у него получалась куда интереснее, чем прежде. Да и в Берлине удавалось теперь бывать куда чаще, чем раньше. Вот только когда адмирал уходил в море, наступала скука, да и просто ежедневное сидение в готовности без реального дела порой угнетало. Вот и попросился он в море, благо допуск к «Ю-87» имел. А Колесников, подумав, согласился, и вот теперь Курт, освоив взлет и посадку, сам вел группу самолетов к цели. В прошлый раз, атакуя крейсер, он промахнулся – сказалось отсутствие опыта. Сейчас, по прошествии полутора суток, он, до зубовного скрежета желая реабилитироваться, первым бросил свой бомбардировщик в крутое, на пределе возможностей конструкции, пике – и попал!

Из шести участвовавших в атаке самолетов удачно отбомбились трое. Двое промахнулись, и один, чуть запоздавший и потому заходивший в атаку последним, угодил под сосредоточенный огонь развернувших наконец свои орудия зенитчиков. Его разнесло в клочья, но и того, что получил английский линкор, хватило с лихвой. Серьезно пострадали надстройки, вышел из строя радар, оторвало стволы двух орудий у носовой башни, но главное сделала последняя, третья, бомба.

Бронирование палуб у английских кораблей всегда было не на высоте. У данного конкретного линкора толщина брони составляла всего сто тридцать шесть миллиметров. Для защиты от крупнокалиберных бронебойных снарядов маловато, но авиабомбы обладали в большей степени фугасным действием. Неудивительно, что бомба, повредившая башню, смогла пробить палубу, но на что-то большее ее энергии уже не хватило. Тем не менее, рваная дыра размерами три на четыре метра в палубе появилась, и это, в принципе, предопределило результат.

Пилот, добившийся третьего попадания, имел немалый опыт боев на суше. В Польше, а особенно во Франции, он занимался охотой на вражеские танки, цели небольшие, но подвижные. Правда, к морю он раньше никакого отношения не имел, но когда собирали авиагруппу, на это как-то не обратили внимания. Да и не у него одного, честно говоря, таких сухопутчиков набралось человек десять. И вот сейчас летчику очень пригодился опыт точечного бомбометания. Он атаковал пятым, видел, что разрушения, причиненные линкору, серьезные, но не смертельные, а думать и анализировать привык быстро – жизнь научила. Сообразив, что для серьезного урона кораблю надо, чтобы бомба достала до его потрохов, он ухитрился положить ее туда же, где взорвалась предыдущая, и в результате она, пробив многочисленные, но тонкие переборки, добралась практически до днища линкора и там взорвалась, проделав дыру, в которую «юнкерс», при желании, мог пролететь не повредив крылья.

Утопить новейший линкор сложно, тем более одной бомбой. Достань взрыв до погребов – тогда да, тогда конечно, а так… В общем, «Кинг Георг V» не затонул, «всего-то» осев носом по самую палубу. Но главным было даже не это. В конце концов, корабль пока оставался на плаву, не перевернулся, и шанс дотащить его до порта имелся, однако его состояние не укрылось от немецких летчиков, неторопливо облетающих место боя для оценки результатов атаки. И Колесников, получив их доклад, решительно сказал «будем рисковать», после чего отдал приказ разворачиваться.

Ситуация, в которую попали британцы, выглядела паршиво. Конечно, даже после гибели авианосца и с небоеспособным, лишенным хода и возможности вести огонь линкором они все еще сохраняли формальное преимущество в весе бортового залпа, однако на этом их козыри заканчивались. Вынужденные защищать «Короля Георга», британцы лишены были теперь даже намека на инициативу. К тому же Колесников хорошо помнил, что в прошлой истории у этого корабля были серьезные проблемы с артиллерией главного калибра. Настолько серьезные, что к концу боя большая часть орудий просто не действовала, причем в основном из-за технических проблем. Здесь и сейчас британцы, напрягшись до полного изнеможения, ввели корабль в строй значительно раньше, но вряд ли от торопливости орудия его будут действовать лучше. А главное, в той истории при худшем соотношении бой закончился победой немцев, причем красивой и феерически громкой. Сейчас, когда вместо одинокого крейсера позади маячила ударная эскадра, Колесников был уверен в своих силах. В таких условиях отсроченная возможность нанесения бомбовых ударов (самолеты только-только начали приземляться на палубу «Графа Цеппелина») смотрелась так, вишенкой на торте, красивой, но во вкусе основного блюда мало что меняющей.