Такие предостережения действительно способствовали (в ближайшей перспективе) определенному, хотя и недостаточному улучшению обстановки в районе Средиземного моря. Остается записать в минусы, что это был последний случай, когда разгром Советской России рисовался как предварительный шаг к финальной битве с Британским Содружеством; вскоре уничтожение России стало единственной целью германского вермахта, за которой Гитлер гнался с яростью, делавшей его глухим к любым другим доводам.

Сражение за Киев к концу августа, по наблюдениям из ставки, знаменует собой начало третьего этапа Восточной кампании в 1941 году. На всех полях сражений в России были одержаны новые грандиозные победы, и в течение этих нескольких месяцев наблюдалось полное единодушие относительно необходимости дойти до Москвы до наступления зимы. Посему не представлялось случая для нового сколько-нибудь серьезного вмешательства Гитлера. В вводной части единственной за этот период инструкции ОКВ, касающейся Восточной кампании (№ 35 от 6 сентября), подчеркивается, что она составлена в соответствии с предложениями главнокомандующего сухопутными войсками.

Однако ОКХ по-прежнему волновало, как бы не упустить нужный момент для решительного удара на Москву. Ни в штабе ОКХ, ни в зоне 2 верховной ставки ни у кого не было желания присоединяться к победным гимнам, которыми после двойного сражения под Вязьмой и Брянском Гитлер возвестил, что «военная победа на Востоке одержана и с Россией покончено». После «периода топтания в грязи» в самом начале второй половины ноября группа армий «Центр» опять двигалась на Москву, добиваясь обнадеживающих результатов, и у большинства людей снова появился оптимизм, хотя всех беспокоили те громадные усилия, которые требовались при этом от войск. Я помню, в частности, одно незабываемое проявление оптимизма тех дней: начальник оперативного управления Генерального штаба ОКХ, тогда генерал-лейтенант Паулюс, пришел в барак отдела «Л», чтобы обговорить в деталях со мной и полковником Лоссбергом инструкции на период после захвата Москвы. Разговор шел о целях, расположенных гораздо дальше русской столицы. (В дневнике Гальдера упоминаются такие города, как Ярославль, Рыбинск и даже Вологда[168]. Зимовать в «передовом районе» предстояло только необходимому минимуму войск; штабы групп армий должны были взять на себя командование всем фронтом, а большую часть сухопутных войск вместе с другими высшими штабами предстояло оттуда вывести.

Оптимисты, как в вермахте, так и среди широких масс населения, испытали полнейший шок, когда 29 ноября наступление русских заставило группу армий «Юг» оставить захваченный неделю назад Ростов, а всеми уважаемый командующий этой группой фельдмаршал Рундштедт в итоге был уволен со службы. Он направил Гитлеру телеграмму с просьбой либо отменить приказ войскам снова занять позиции впереди оборонительной линии в долине реки Миус, либо «назначить командующим кого-то другого». Два часа спустя, в полночь, Хойзингер запросил у Йодля, отменен ли этот приказ; Йодль ответил: «Ни в коем случае; фюрер приказ не изменил. Рундштедт отстранен от командования, командование передали Рейхенау». Когда Хойзингер воскликнул: «Не может быть! Но это невозможно!» – Йодль положил трубку. Главнокомандующего сухопутными войсками даже не спросили. Тем не менее на следующий же день Гитлер вынужден был уступить Рейхенау в том, в чем он не уступил Рундштедту.

Совсем скоро нам предстояло увидеть дальнейшие и более серьезные последствия гитлеровского противозаконного, «импровизированного» метода командования.

Как уже говорилось, одной из особых задач штаба оперативного руководства ОКВ плюс к обычным его обязанностям было выполнение обязанностей начальника штаба и оперативного отдела сухопутных войск на «театре военных действий ОКВ». В течение лета 1941 года самым важным его участком была Северная Финляндия, где находились два немецких армейских корпуса и один финский[169]. Время от времени командующему генерал-полковнику фон Фалькен-хорсту посылали директивы ОКВ относительно стратегии, аналогичные тем, которые обычно рассылались главнокомандующим отдельных видов вооруженных сил. Естественно, это означало, что Фалькенхорст имел больше возможностей проявлять личную инициативу, чем армейские командующие, непосредственно подчинявшиеся ОКХ. С другой стороны, достигнутые, весьма ограниченные, результаты вскоре сами собой продемонстрировали, что попытка осуществлять оперативное и даже тактическое руководство через ОКВ – ошибка, еще большая, чем исключение из командной цепочки ОКХ. В результате мы попытались подкреплять директивы командующему в Северной Финляндии подробными инструкциями по их выполнению, но вскоре стало ясно, что и это не заменит механизм ОКХ; для всех соединений сухопутных войск главнокомандование сухопутных войск оставалось и отцом родным, и матерью, и настоящим командным органом. Приведу примеры приказов, которые отдавало ОКВ:

1. Приказ от 13 августа, вышедший после моего визита к Фалькенхорсту и Дитлю, где были такие слова: «В соответствии с представленной начальником отдела «Л» оценкой обстановки, подготовленной штабом корпуса «Норвегия», фюрер решил возобновить наступление в направлении Мурманска».

2. Директива ОКВ № 36 от 22 сентября: остановить наступление на Лоухи и Мурманск, а на Кандалакшу – возобновить, для того чтобы «до наступления зимы захватить по крайней мере западную часть полуострова Рыбачий».

3. Директива ОКВ № 37 от 10 октября гласила: «После разгрома или уничтожения основных русских сил на главном театре военных действий исчезнет причина, вынуждающая сдерживать русские войска в Финляндии»; за этим следовало распоряжение: «Пока еще стоит зима, осуществить все приготовления для окончательного взятия Мурманска, полуострова Рыбачий и Мурманской железной дороги в следующем году».

4. Масштаб и разнообразие проблем, о которых шла речь в «специальных инструкциях» от 5 октября 1941 года, особенно отчетливо показывают, сколькими делами, выходящими за рамки компетенции штаба оперативного руководства ОКВ, приходилось ему заниматься; например, указанные инструкции касались таких вопросов, как своевременное снабжение продовольствием, фуражом, горючим, а также строительство складов, распределение бараков и отопительного оборудования на зимних квартирах и в лагерях, использование возвращавшегося в Германию морского транспорта для вывоза железной руды, закупка грузовых автомобилей в Швеции, материалы для прокладки временных железнодорожных путей, зимнее обмундирование.

При этом надо заметить, что из дневника Гальдера ясно, что ОКХ заранее позаботилось об обеспечении зимним обмундированием всей армии еще летом 1941 года.

Норвегия, однако, была для ОКВ театром войны номер один даже во время Русской кампании; она оставалась таковой всю остальную войну. Перед глазами Гитлера вечно маячила угроза вражеского десанта, поэтому Норвегию надо было постоянно усиливать всеми возможными средствами. За этим стояли затраты времени со стороны штаба, усилия со стороны войск и практически вся остальная работа, которая никоим образом не была оправдана планами противника.