выкрикнул свои приказы. — Четвертая сирийская! Стройся в колонну на дороге! Быстрее! Спатос, возьми своих людей и возвращайся и сообщай о том, что ты видишь. Ах да, и приглядывай за Орфитом, когда догонишь его.

— Да, господин! — Спатос развернул своих людей, и турма помчалась назад по дороге к скалам.

Когда ауксилларии двинулись обратно к дороге, Макрон осмотрел долину и увидел, что за ними наблюдает группа всадников на гребне, недалеко от того места, где он видел предыдущую группу. «Те же люди», — рассудил он. Но больше никого не было, и единственным признаком беды был как бы случайный зов далекого рожка. У него не было характерного плоского рева римского инструмента, и это заставляло его опасаться худшего. Когда когорта была готова, у него возникло искушение отдать приказ пойти вверх на сближение, но необходимость вернуться к обозному поезду перевесила незначительное преимущество нахождения в плотном строю в случае внезапной засады.

— Четвертая сирийская… быстрым шагом вперед!

Они двинулись в путь, быстро возвращаясь к скалам, с Макроном во главе колонны, постоянно осматривающим деревья на предмет каких-либо признаков опасности, в беспокойстве о судьбе обоза. Они прошли почти два километра, когда он увидел Спатоса и его людей, вместе с Орфитом, которые скакали к ним. Позади темный столб дыма размазал серое небо за скалами. Все оставшиеся сомнения, имевшиеся до этого у Макрона по поводу ловушки, расставленной для префекта Орфита, рассеялись и умерли в тот момент. Мятежник, изображающий из себя проводника, отлично выполнил свою роль, уведя большую часть когорты и оставив повозки и их драгоценное содержимое уязвимыми для внезапной атаки. Макрон поклялся себе, что если они когда-нибудь схватят проводника и будет доказано, что он когда-то действительно был римским солдатом, то Термон умрет медленной смертью, достойной таких предателей.

— Продолжать марш! — крикнул он центуриону, возглавлявшему первую центурию когорты, а затем прищелкнул своего коня вперед, чтобы перехватить Спатоса. Они встретились на возвышении в вихре пыли, которую подняли лошади. Тут же декурион ткнул рукой в ​​сторону обоза. — На нас напали, господин! Их сотни!

— Сколько? — потребовал ответа Макрон. — Успокойся, парень! Во сколько ты оцениваешь их количество?

Спатос глубоко вздохнул, быстро подумав. — Не больше тысячи.

Орфит двинул лошадь вперед, обращаясь к Макрону. — Ты был прав, центурион. Я был обманут. Я…

— Оставь это на потом, господин. — Макрон снова повернулся к Спатосу.

— Есть кавалерия?

— Немного, наверное, пятьдесят конников. Остальные — пехота.

— Есть парфяне? Или регулярные части?

Спатос покачал головой. — Я никого подобного не увидел.

— Это хотя бы то, за что нам стоит быть благодарными. Какой ущерб на данный момент?

— Несколько фургонов горят. Большинство возниц и их помощников бросили остальные. Некоторые из них сражались бок о бок с группами ауксиллариев, но не многие из них остались вживых, насколько я могу понять.

— Ясно. — Макрон быстро обдумал то, что ему сказали. — Слушай, тебе нужно вернуться туда и сделать все возможное, чтобы сорвать атаку.

Глаза Спатоса тревожно расширились. — Что именно? С двадцатью солдатами? Нас сразу убьют, господин.

— Нет, если ты продолжишь двигаться. Атакуйте вдоль всей линии телег, сверху вниз. Зацепите столько врагов, сколько сможете, но не останавливайтесь и не застревайте в рукопашной, иначе вам конец. Вы должны отвлечь их на время, достаточное для прибытия сирийцев. Ты понимаешь?

Это был суровый приказ, и шансы на гибель македонских кавалеристов были огромны. Но это была необходимая жертва, и декурион мрачно кивнул. — Я понимаю, господин.

— Тогда да пребудут с тобой боги, мой друг. Выполнять!

Спатос повернулся к своим людям. — Давайте, парни! Рим достаточно долго нам платил. Пришло время отработать все это серебро! Ко мне!

Орфит помедлил мгновение, затем развернул лошадь и поскакал вслед за остальными. Спатос ускорил шаг в галоп, и его люди последовали за ним рваной колонной, направляясь к битве, которую они не могли выиграть. Макрон мельком взглянул на них, а затем поспешил обратно к сирийцам.

— Увеличьте темп, ребята! От этого зависят жизни наших товарищей!

Он повел лошадь быстрым шагом вперед, и ауксиларили удлинили шаг, чтобы быстрее добраться от скал. К этому времени в небо поднималось уже несколько столбов дыма, и темная пелена нависала над долиной на противоположной стороне скалистых утесов. Следуя по изгибу подножия скал, они ясно слышали звуки борьбы: резкие звуки рогов, хоры боевых кличей повстанцев, потрескивание и глухой рев пламени.

Впереди долина снова начала открываться, и Макрон увидел горящие повозки, ближайшие к нему, а те, что находились подальше, были еще неповрежденными и все еще в упряжке. Сзади образовалась брешь, где повернутые телеги направлялись к развилке, ведущей к переправе через реку. Вокруг обозного поезда толпились сотни мужчин, одетых в меха, с разными шлемами, нагрудниками и оружием. Турма Спатоса, в том числе Орфит, ринулась обратно по обе стороны дороги, все еще ведомая декурионом с фронта. Макрон нахмурился. Не было и следа вражеских всадников, о которых незадолго до этого сообщил Спатос.

Грохот и громкий треск, за которым последовал крик тревоги, раздался сзади, и Макрон повернулся, когда валун и ливень из более мелких камней и рыхлой почвы обрушились на ведущие ряды сирийской когорты, сокрушившие двух ауксиллариев. Ближайшие люди в шоке отшатнулись, и вся колонна остановилась.

— Смотрите! — крикнул голос, когда еще один, меньший по размеру камень упал с вершины утеса, и на этот раз у людей было достаточно предупреждений, чтобы разбежаться с его пути, когда он упал на дорогу. По мере того, как с обрыва падали новые камни разного размера, Макрон напряг шею, чтобы посмотреть вверх, и увидел фигуру высоко наверху, направляющую командами своих людей, скрывающихся из виду. Дернув поводья, он направил лошадь подальше от скал на открытую местность у дороги. Другой валун сбил трех солдат из одной из других центурий, которые не смогли среагировать достаточно быстро, поскольку он отклонился от траектории, отскочив от пригорка, и унес их прочь.

— Сойдите с долбанной дороги! — проревел Макрон. — С дороги, дураки!

Его приказу вторили центурионы и опционы, когда ауксилларии побежали от обрушившихся на них валунов. Макрон увидел по крайней мере десять тел в вихрях пыли, поверженных под ударами камней. К счастью, никто больше не был раздавлен, но реальный эффект был в другом — когорта была остановлена ​​и теперь дезорганизованной массой отступала от дороги.

Он указал на знаменосца. — Садись на меня и держи эту штуку как можно выше…. Четвертая сирийская! Перестроиться! Стройся за штандартом. Быстро, парни!

Осыпаемые приказами и проклятиями своих офицеров, ауксилларии снова начали формироваться по своим центуриям, многие люди с тревогой наблюдали, как