— Удаление с поля для обоих! Посидите, подумайте! — крикнула в ответ Люси.

Мэтт ринулся к двери и попытался открыть ее, но она не поддалась. Он заколотил в дверь кулаком.

— Люси! Немедленно открой!

Молчание.

— Люси, предупреждаю…

Теперь в комнате царил абсолютный мрак, если не считать тусклого света уличного фонаря. Нили поспешила к окну и увидела, как Люси бежит к фургону и поднимается по ступенькам.

Мэтт шагнул к окну, встал рядом и посмотрел вниз.

— Зря тратишь время.

— На этот раз ей так не сойдет.

Нили все никак не могла успокоиться. С ней обращались как с вещью, унизили, а если начать перечислять его грехи, ночи не хватит! Ей хотелось обрушить на голову Мэтта поток обвинений. И он еще имеет наглость выглядеть неотразимым в поношенной белой футболке и спортивных трусах!

Она выпрямилась, опустила занавеску, включила ночник и смерила Мэтта уничтожающим взглядом.

— Это ты во всем виноват.

Мэтт отошел от окна и вздохнул:

— Знаю.

Честное признание сразу выбило почву из-под ног Нили. Хотя ей было стыдно признаться, она втайне наслаждалась скандалом. Подумать только — кто-то смеет орать на нее! И разве можно представить, что первая леди способна вопить, не скрывая эмоций и не выбирая выражений? Должно быть, ее предки Личфилды в гробах переворачиваются!

И хотя Мэтт распускал руки, Нили ничуть не боялась! Пусть он уверен, что способен колотить женщин, имевших смелость не покориться ему. Ей лучше знать!

Она обиженно шмыгнула носом.

— Ты до смерти меня перепугал.

— Прости. Честное слово, мне очень жаль.

У него был такой покаянный вид, что ей захотелось его пожалеть, но она быстро передумала. Сначала она отыграется.

Отойдя на середину комнаты, Нили скрестила руки на груди и задрала нос.

— Ты перешел все пределы.

— Понимаю. Я…

— Позволил себе рукоприкладство! Запугивал меня!

— Я не хотел… очень сожалею…

— А тебе известно, что подобное обращение с членами семьи президента приравнивается к государственному преступлению? За это в тюрьму сажают!

К несчастью, она не сумела скрыть злорадства, и он искоса взглянул на нее.

— Надолго?

— На целую вечность.

— Неужели?

— Боюсь, именно так, — фыркнула она, уничтожающе глядя на него. — Но тут есть и свои положительные стороны. В камере твоего существования не омрачит ни одна женщина.

Мэтт шагнул к кровати.

— Так это же совсем другое дело!

— Одни татуированные уголовники. Бьюсь об заклад, многие найдут тебя весьма привлекательным.

Мэтт приподнял брови. Нили посмотрела на закрытую дверь.

— Я рада, что успела в ванную до того, как мы поссорились. Похоже, пройдет немало времени, прежде чем я получу возможность снова там оказаться.

Он ничего не ответил, но она еще не израсходовала все снаряды.

— А ты?

— Что?

— Сходил в ванную?

— Зачем?

Опять он изводит ее!

— Не важно.

— Так я и думал.

— Интересно, когда она нас выпустит?

— Когда в голову взбредет, — едва заметно ухмыльнулся Мэтт.

Нили, заметив это, предупредила:

— Только посмей спустить ей эту выходку с рук!

— Не волнуйся, шкуру с нее спущу, дай только освободиться.

— Спустишь? — Нили недоверчиво подняла брови. — Да неужели? Так я и поверила!

Мэтт снова улыбнулся:

— Согласись, храбрости ей не занимать. Знает, что ей не поздоровится, когда я выйду, но это ее не остановило.

Нили грустно кивнула.

— Она в отчаянии. Страшно подумать, что она теперь испытывает.

— Жизнь — штука нелегкая.

Нет, он вовсе не такой черствый, каким хочет казаться. Нили молча наблюдала, как он заметался по комнате, медленно, но верно закипая.

— Я сломаю дверь.

— Вот это настоящий мужчина!

— Что ты этим хочешь сказать?!

— Мужчины обожают что-нибудь разбивать, уничтожать, громить. Бомбить города, например.

— Это твои друзья приказывают бомбить города. Мои приятели пошумят-пошумят, пнут диван и заснут в кресле перед телевизором. — Он снова подергал ручку.

— Успокойся. Утром она откроет.

— Не думай, что я собираюсь провести ночь в одной комнате с тобой!

— Если боишься, что я накинусь на тебя и попытаюсь изнасиловать, не тревожься, — огрызнулась Нили. — Ты сильнее меня и, разумеется, способен защититься.

— Брось, Нелл, все эти дни мы едва сдерживались, чтобы не наброситься друг на друга.

— У меня такой проблемы не возникало, — возразила Нили.

— Наглая ложь. Ты хочешь меня так сильно, что не можешь этого скрыть.

— Просто играла с тобой. Кокетничала, вот и все.

— Кокетничала?

— Забавлялась. Неужели, Мэтт, ты действительно поверил, что я это всерьез? Ах, на что только не готовы мужчины, лишь бы защитить свое чувствительное, хрупкое самолюбие!

— Единственное, что во мне осталось хрупкого, — так это способность к самоконтролю. Боюсь, долго она не протянет. И ты прекрасно знаешь, что случится, если мы останемся здесь на всю ночь.

Нили мысленно поздравила себя с тем, что вновь сумела довести его до белого каления.

— Естественно, знаю. Будешь шипеть на меня, как змея, и сыпать оскорблениями. Правда, потом вспомнишь, кого именно посмел оскорбить, и подожмешь хвост.

— Не понимаю, о чем ты.

— Я Корнилия Кейс, моим мужем был президент Соединенных Штатов, а ты никак не можешь это переварить.

— Что это ты мелешь?! — снова заорал Мэтт, и она приободрилась, потому что с самого начала преследовала одну цель — снова окунуться в водоворот грубых, откровенных эмоций, далеких от ее мира учтивых, сдержанных масок.

— Все шло прекрасно, пока в твоих глазах я была несчастной, брошенной малышкой Нелл Келли, верно?!

— Поговорим позже, когда к тебе вернется разум.

— Ты имел полное право относиться снисходительно к бедняжке Нелл. Чувствовать свое превосходство. Но теперь, узнав, кто я, струсил. Ты просто не обладаешь достаточным мужеством, чтобы справиться с ситуацией.