– Светлана Юрьевна, вы не правы. Вы должны понимать, что прятать от нас ребёнка, это ошибка. Ваш супруг обратился с официальным заявлением…

– Каким? В чём он меня обвиняет?

– Он не обвиняет.

– Пока не обвиняет, – вставила своё веское слово Юлия Павловна. – Но если подтвердится, что вы незаконно увезли ребёнка от отца…

– Послушайте меня, – в который раз перебила их Лана. Дочери рядом не было, машина Ивана отъехала и уже остановилась у его дома, ожидая, когда откроются автоматические ворота, и можно было говорить без обиняков и свидетелей. – Я ничего незаконного не сделала. Вы, как органы опеки, должны быть в курсе того, что мой супруг не является биологическим отцом моей дочери. Да, он дал ей свою фамилию. Но я мать. И я буду решать, где и как воспитывать ребёнка. И я не собираюсь никому ничего доказывать, демонстрировать условия, в которых мы проживаем и так далее. Если условия проживания Сони и ухудшились, то это не моя вина. А если у вас ещё остались вопросы ко мне, то на них будет отвечать мой адвокат. И не надо меня пугать и разговаривать со мной, как с малолетней безработной мамочкой. Я сама решу все свои проблемы, без органов опеки и попечительства.

– И как вы это сделаете? Насколько нам известно, вы не работаете. И не имеете никаких навыков для работы, которая позволит вам содержать ребёнка.

Лана смотрела в их серьёзные лица, и закипала изнутри. Боялась, волновалась, но всё-таки злилась. И на них, и на Игнатьева. Как он мог натравить на них с Соней системных работников? Она никогда и помыслить не могла о том, что к ней в дом заявятся органы опеки и попечительства и станут выносить вердикты: достойная она мать или нет.

Лана величественно вскинула голову и одарила всех своей фирменной холодной улыбкой.

– Я замуж выйду.

– Вы собираетесь замуж?

– Это я умею делать лучше всего. Даже если судить по моему последнему супругу. – Лана смерила высокомерным взглядом Юлию Павловну, именно её. Наверное, потому что заметила оттенок злобы в её глазах. – А пока предлагаю распрощаться. Спасибо за проявленную заботу, господа. Но у меня и у моей дочери всё в порядке.

Лана резко развернулась, и твёрдым шагом, стуча каблуками по асфальту, направилась к дому Сизыха. Шла с прямой спиной, гордо вскинув подбородок, чтобы никто не смог догадаться и помыслить о том, какой страх её сковал изнутри. Она была на грани паники. Толкнула калитку, та поддалась особенно легко, и Лана не сразу поняла, что за ней стоял Иван и ожидал её появления. Он закрыл за ней дверь, щёлкнул замок, и только тогда Лана позволила себе выдохнуть. Но это было не облегчение, это был тот самый страх, который с шипением покинул её тело, будто воздух из воздушного шарика вышел, но она знала, что совсем скоро он вернётся снова. Лана жила так уже несколько недель. Страх заполнял её, каждую клеточку и каждую мысль, затем уходил, чтобы в самый неподходящий момент вернуться вновь. И чтобы как-то устоять в первую минуту, Лана вцепилась в рубашку Ивана, только для того, чтобы устоять на ногах.

Органы опеки?!

– Ваня, он хочет её забрать.

Иван смотрел на неё несколько секунд, чувствовал пальцы Ланы, которые сжали ткань его рубашки, в первый момент не знал, что сказать и что делать, а потом взял её за плечи и легонько встряхнул.

– Перестань паниковать.

Лана сделала глубокий вдох, очень осторожный. Прислушивалась к себе, но чернота отступала, и к ней возвращались чувства и мысли.

– Успокойся, – снова потребовал он, и даже сам разжал её пальцы, избавляясь от её хватки. – Это ничего не значит. Он просто пугает тебя.

– И у него получается.

– Мама, смотри, тут собачка! – Соня выбежала на крыльцо и закричала во весь голос, полный восторга и энтузиазма. Про недавнее волнение, кажется, позабыла.

Лана осторожно выглянула из-за плеча Сизыха, дочке улыбнулась. Правда, голос прозвучал со слабым оптимизмом.

– Замечательно, милая.

Иван тоже на девочку оглянулся. А Лана подняла голову, смотрела ему в лицо, и нашла новый повод для переживаний. Но, как известно, из двух зол всегда выбирают меньшее. Парадокс в том, что Лана раньше не задумывалась о том, что они могут поменяться местами.

– Пойдём в дом, – сказал он в конце концов.

– Вы уже познакомились? – с натянутой улыбкой, спросила она, переступая порог просторной кухни. Странно, от старого дома ничего не осталось, наверное, даже фундамента, а Лана всё равно испытала чувство ностальгии. Словно, в этих стенах она когда-то жила и была счастлива. Пусть и недолго.

– Да, дядя Ваня сказал, что он твой друг.

– Друг, – тихо повторила Лана за дочкой.

– У вас красивый дом, мне нравится. – Соня без всякого стеснения осматривалась, заглянула на кухню и в кабинет через открытую дверь.

Иван наблюдал за девочкой с лёгким смущением и неловкостью. Детей в этом доме никогда до этого момента не было, и, если честно, он всегда считал, что не знает, как с ними обращаться. Соня не была маленькой, беспомощной, но от этого было только хуже. Потому что она без стеснения задавала вопросы, и смотрела, как ему казалось, хитро-хитро. И всё понимала. Вообще, про всё. И про него в том числе. Ивану постоянно казалось, что он делает что-то не то, и говорит не так. Что Соня, с её детской непосредственностью, вполне способна поймать его на этой самой неловкости. И ему станет ещё более неловко, попросту невыносимо.

А девочка улыбалась, позабыв о недавнем огорчении, и улыбка у неё была совсем, как у Ланы. Раньше. У той Ланы, которую он помнил. И глаза горели точно также. Соня, вообще, была очень похожа на мать. Напоминала солнышко.

Соня присела на корточки, гладила толстоватого Прохора, а тот задыхался и принюхивался к ней с хозяйским подозрением. Но, в итоге, шлёпнулся на толстую попу рядом с девочкой и позволил той почесать ему живот.

– Включи ей мультики, – попросила его негромко Лана. – Есть детский канал?

– Наверное. – Иван нашёл пульт и включил большой телевизор в гостиной.

– Соня, побудешь здесь? Поиграй с собакой и посмотри мультфильмы. А я… принесу тебе сок, хорошо? – Лана подошла и погладила дочь по голове. Заметила, что пальцы чуть подрагивают. С такой жизнью она вскоре станет неврастеничкой, от этого никуда не денешься. Одно переживание за другим.

– Хорошо. А Прохору можно на диван?

– Если поможешь ему залезть, – сказал Иван. – Сам он давно не в состоянии.

– Я помогу!

Лана из гостиной вышла, надеясь перевести дыхание, но Иван вышел практически следом за ней, появился за её спиной и упёрся рукой в стену, прямо рядом с её головой. Это кого хочешь бы напрягло, а Лане много было не нужно. Она кинула на Сизыха осторожный взгляд. А он спросил:

– Почему ты мне не сказала?

Вот оно. Сколько раз за десять лет она представляла себе этот вопрос и его лицо в этот момент? Она тут же опустила глаза в пол.