Вайцхогелю пока такая участь не грозила, но кто знает, на какое время затянется кризис? Уже сегодня слащавые туземные князьки из Залива разводят руками, заявляя, что евро, конечно, хорошая валюта, но они предпочли бы золото… Где напастись золота на все нужды мощной экономики? А русские нефтяники? Эти вообще не желают разговаривать, затворившись в своих лесах за Уралом, куда так безуспешно рвались танковые орды Последней Войны…

Курт остановил автомобиль возле магазина на углу Принц-Альбрехт-штрассе и вышел, чтобы купить сигареты. Да, он снова курит! Что делать, если эта дурная привычка не только разъедает легкие смертельным ядом, укорачивая жизнь с каждой затяжкой, но и успокаивает расшатанные нервы не хуже какого-нибудь патентованного гроссрелакса…

— Сто-о-ой! Бей их, гадов! Держи!..

Из-за угла супермаркета с Ангелыитайн-штрассе выскочил взъерошенный смуглый паренек в линялых джинсах и какой-то невообразимой, размалеванной красным хламиде, затравленно оглянулся и кинулся в сторону Курта, видимо решив, что такой респектабельный на вид господин представляет меньшую опасность, чем выходящие из пивной «Левенкрейцер» здоровяки.

«Почему кричат „бей их, гадов“? — удивился про себя Вайихогель, держась за дверную ручку, выполненную в виде бронзового кулака. — Он же один!..»

В этот момент из-за угла показалась погоня — толпа самого разного рода людей, разгоряченных бегом и размахивающих кулаками. Среди преследователей Курт различил даже нескольких женщин. Любители пива из «Левенкрейцера», не раздумывая, присоединились ко все прибывающим и прибывающим охотникам.

Парнишка успел преодолеть почти три четверти расстояния, разделяющего его и Курта, и теперь тот ясно видел, что то, что он принял за красную краску на балахоне бегущего, была кровь, обильно льющаяся из рассеченного лба.

— Хватай его! — заорали в толпе преследователей, видя, что задержать беглеца может только одинокий прохожий в лице Вайцхогеля. — Задержи эту черно…ую тварь! Ты же немец, черт тебя раздери!

Да, он настоящий немец.

Но паренек же один против целой толпы!

А если он преступник?

Но его же растерзают!

А если он заслужил?..

Инстинкт цивилизованного человека, требующий защитить слабого, еще боролся в душе Курта с поднимающимся откуда-то изнутри первобытным чудовищем, как нога сама, совершенно независимо от тела оказалась выброшенной в сторону…

Да, юному Курту не раз приходилось раньше, в прошлой жизни, отстаивать кулаками свой авторитет в подворотнях одного из рабочих кварталов Берлина, и теперь, казалось, прочно забытые навыки уличного отморозка дали о себе знать…

Сшибленный с ног подножкой, темнокожий парень с размаху покатился наземь, окончательно разбивая лицо о брусчатку. Он еще успел с обидой и недоумением взглянуть на показавшегося ему таким безопасным господина, как толпа настигла его, скрыв под своей массой.

Толпа копошилась словно допотопное многоногое страшилище, утробно хэкая и хохоча десятками глоток непонятно чему, а Курт стоял, все так же сжимая в побелевшей руке бронзовый кулак. Он с ужасом глядел, как от аморфного тела гадины отваливаются, словно насытившись, то одна, то другая составная часть, сразу превращающаяся в самого обычного, немного смущенного и растерянного человека…

Когда толпы не стало, на том месте, где она только что была, осталась только изломанная и безжизненная кукла, лежащая в луже чего-то, напоминающего густеющее на глазах машинное масло…

— А ты молодцом, парень! — хлопнул кто-то Курта по плечу. — Как ты его!.. Я-то думал, не догоним мы этого зверька, а тут ты… Молодцом! Пойдем с нами. Таких, как этот гаденыш, еще пол-Берлина…

Вайцхогель в ответ отчаянно замотал головой и, расталкивая разгоряченных убийством недавних обывателей, а теперь — безжалостных охотников, кинулся к своей машине, забыв про сигареты.

«Домой! — сверлила его оледеневший мозг одна-единственная мысль. — Только домой!.. Запереться и накрыть голову подушкой!.. Домой!..»

Где-то вдалеке залаяла, приближаясь, полицейская сирена…

* * *

Подумать только, какие-то три месяца назад к северу от Тампы простиралась еще половина Флориды. Теперь же северная часть залива Тампа-Бей терялась в густом молоке вечного тумана, а графство Пинеллас, западнее которого раньше плескались только волны Мексиканского залива, теперь граничило непосредственно с Мексикой, причем по суше! Увы, соседство с Мексиканским заливом было, несомненно, приятнее, чем со смуглым народцем, давшим название сим водным просторам, потерявшим изрядную часть своей акватории.

— Господа! — орал в мегафон, синея от натуги, хотя в этом не было никакой необходимости — звуковая волна, исходящая от прибора, и так чересчур сильно давила на барабанные перепонки, — лейтенант Национальной гвардии Петерсен. — Прошу вас отойти от временной демаркационной линии не менее чем на сто ярдов…

Временная демаркационная линия, иначе говоря — граница, возникла здесь, где ее отродясь не бывало, разумеется, не от хорошей жизни. Просто проблемы, с которыми ранее постоянно сталкивались пограничные службы штатов Техас, Нью-Мексико и далее на запад, внезапно стали насущными для Флориды, вот и все. Какие проблемы? Незаконные мигранты — вот главный источник всех проблем.

Едва улеглась суматоха, связанная с пропажей почти всего Северо-Американского материка, сметливые южные соседи сообразили, что ничего их сейчас не удерживает от вожделенного переселения в Страну Благоденствия, пусть и немного урезанную. Ведь не все ли равно бедняку-пеону, будет он рыться в помойке городка, за которым стоит вся Америка или только половина одного из ее пятидесяти штатов?

Сперва, конечно, это проблемой не казалось, но, когда на улицах нынешних северных графств стало не протолкнуться от веселых темнокожих людей, абсолютно не понимающих по-английски, власти забили тревогу. Отлавливать этот обладающий подвижностью ртути народец было равносильно попытке вычерпать озеро решетом, поэтому, смирившись на время с уже проникшими на территорию трехзвездных штатов нелегалами, было решено перекрыть путь, по которому они проникали.

Казалось бы, чего проще — отгороди забором узенький перешеек между облачной стеной и Заливом и — порядок. Ан нет! Шустрые мексиканцы тут же принялись огибать заслоны по туманной территории (на той стороне их точно так же отлавливали полицейские Канады и Аляски) и заходить с тыла. Самые настойчивые скрытно, под покровом тумана пересекали весь штат, чтобы свалиться как снег на голову аж в Канаверале. Пришлось строить заградительный барьер из колючей проволоки вдоль всей стены, да к тому же не простой, а снабженный сигнализацией и многорядный. Некоторые горячие головы даже предлагали устроить минные поля, но подобные инициативы были строго-настрого запрещены новым президентом США. Благо, что канадские власти, вникнув в суть ситуации, возводили по свою сторону такой же барьер.

От посягательств с моря берега штата прикрывал целый флот сторожевиков, благо базы ВМФ не отчалили неизвестно куда вместе с материком, как известная всем Пенсакола[67], а остались в распоряжении властей. Для нужд обороны от нескончаемого нашествия реквизировались даже моторные яхты и катера, тем более что свыше двух третей их остались без хозяев…