Тимур попытался двинуться, но едва шелохнулся, над ним захлопали птичьи крылья. Голубь с золотой нитью взмыл над распластанным телом и уселся прямо на грудь. «Пророк дает мне еще один шанс!» – сквозь боль осознал Тимур, со слезами радости глядя на птицу доброй вести. Он попытался немного приподняться, но снова рухнул. Птица вспорхнула и уселась ему на руку, будто сама подставляя кожаный чехольчик с посланием под онемевшие пальцы. «Благодарю тебя, Несущий Свет Истины!» – прошептал он, нащупывая бумажный свиток. Он вновь закрыл глаза, с силой зажмурил их, стараясь унять пустившийся в пляс мир. Тот не остановился, но изрядно замедлил бег. Обожженные кипятком лицо и глотка, будто радуясь возвращению сознания, немедленно заявили о себе нестерпимой болью.

На глаза навернулись слезы, но Тимур не желал больше прислушиваться к страданиям никчемной плоти. «Тело всего лишь ножны для откованной стали вашего Духа, – учил некогда Аттила. – И если ваш удел требовать повиновения от слабых, пекущихся о благополучии своих тел, то втрое должны вы требовать от себя». Тимур попытался опереться на руку. Вывихнутое запястье ответило резкой болью, но он с пренебрежением отбросил эту мольбу о помощи. Не до того!

Он развернул приказ, с трудом наведя резкость, смирил танец беспорядочно скачущих букв, пробежал взглядом по строчкам и не поверил глазам: «Оберегать Атиля, доставить его пред ясны очи ньок-тенгера в целости и сохранности, со всем надлежащим почтением».

«Значит, не быть мне наместником Крыши Мира, – шелохнулось в глубине раскачивающегося, будто маятник, воспаленного мозга. – Ну и пусть. Повелитель справедлив и лучше знает, как наградить за верность и покарать за трусость и измену». Тимур огляделся. Автомат с отомкнутым магазином валялся рядом. Ну конечно, пуст, ни единого патрона. Но это поправимо. В тайнике за голенищами сапог он всегда носил два патрона – один врагу, один себе. Мгновение, пара заученных движений, боль, знакомый щелчок, стук передернутого затвора – и автомат снова готов к бою. Правда, очень короткому. Но это неважно, главное – выполнить приказ! Усилие оказалось чрезмерным, и сознание покинуло его.

Неизвестно, много ли времени прошло, когда Тимур ощутил, что еще жив. Но зато ему удалось подняться, и он, шатаясь, побрел в сторону нависшей каменной громады заснеженных гор. Деревья шарахались из стороны в сторону, заступали дорогу. Он отталкивал их, но шел, после каждого шага останавливаясь, чтобы перевести дух, бессильно сползая по стволу и вновь поднимаясь. Исполнить волю властителя правоверных. Лицо горело, обожженная гортань требовала обволакивающего питья, смягчающего боль. Но ничего этого не было. Он ступал и ступал, подавая тело вперед, пока к началу сумерек не вышел на караванный тракт и не рухнул поперек дороги, вновь теряя сознание.

Очнулся он от того, что кто-то смазывал его раны на щеках пахучей мазью, облегчающей страдания.

– Это Тимур, – сказал рядом кто-то на родном языке. – Сотенный командир, из наших. Эргез послал его с отрядом на тот берег Серой Воды.

– Надо сообщить Арслану, – произнес тот, кто наносил целебную мазь.

– Атиль ушел в крепость, – превозмогая дикую боль, прохрипел Тимур. – Доложите.

* * *

Давным-давно, когда все знающий и умеющий Седой Ворон отослал ее учиться готовить еду, ткать холсты и шить одежду, Асима поклялась, что превзойдет не только учеников, но и самого учителя. С той поры она обрела смысл существования.

Прознав о ритуале перерождения, когда ученик, познавший премудрость, становится мастером, она, не сомневаясь ни мгновения, решила преодолеть любые испытания древнего таинства.

Ей не терпелось встретиться с препятствиями и опасностями, она видела впереди только радость преодоления. В полном одиночестве она пустилась в путь, чтобы пройти через неизведанное, открывавшее перед ней мир, о котором всегда мечтала. Хвастливые побратимы в подробностях рассказали подружке обо всем, что ждало их после четырех дней без еды и почти без питья на уединенной отвесной скале. Асима слушала их, восхищенно распахнув черные глаза, качала головой, восторгаясь диковинными умениями молодых воинов, которым и без того уже не было равных на горной заставе. Она ушла в горы вскоре после того, как Седой Ворон с учениками отправился в набег и зачем-то притащил несмышленого малыша Чингиза.

По описаниям братьев, молодая путница без труда отыскала ту самую скалу. Никто не ожидал ее внизу, никто не пришел бы на помощь, упади она без сил там, на плоской вершине размером едва больше двух расстеленных плащей. Никто бы даже словом не помянул, когда бы в незабываемую ночь обретения истинной тени она оступилась и рухнула с высоты, вровень с которой летали птицы. А ведь Асима была в шаге от падения. И непременно бы сорвалась, не в силах противостоять лютующему в ту ночь вихрю. Но тут появилась Она.

Голубовато-серое с коричневыми полосами извивающееся тело возникло у ног девушки, как будто россыпь камней вдруг обратилась в длинную ленту. Поднимись змея на кончике хвоста во весь рост, была бы выше любого известного ей человека, может быть, даже Сохатого.

Это было так захватывающе, что Асима не успела испугаться. Вместо того чтобы отпрянуть, она, вытянувшись в струнку, замерла на краю бездны, глядя, как раскачивается широкая, будто камень боевой палицы, голова, дергается, ощупывая пространство, черный раздвоенный язык, а глаза из желтых становятся волшебно-голубыми, как в сказке, что когда-то рассказывала мать. Асима вдруг почувствовала, что оцепенение развеивается, тает внутри, уступая место восхищению. Девушка протянула к гостье руку, змея двинулась к ней как ни в чем не бывало, обвила продрогшее на ветру тело. Девушка почувствовала обволакивающее тепло, а огромная змея вдруг исчезла, словно влившись своей плотью в ее тело.

Много лет тому назад это было, но одно для нее оставалось непреложным: никто не сможет коснуться ее безнаказанно! Она будет извиваться, уклоняясь от атак, жалить внезапно, смертельным ядом наполняя кровь врага, дурманя его мысли и сбивая с толку показной неспешностью.

Прибрав к рукам никчемного коменданта Базы, заставив склониться Сохатого, изгнав в Дикое Поле Бирюка, она чувствовала себя победительницей. Так продолжалось до того дня, когда явился Лешага.

Этот никак не поддавался ее искусству, но там, где бессильно прямое действие, всегда есть место удару в спину. Ее план уже почти удался. Как в былые годы, Асима вновь обрела смысл жизни.

Старая База с безмозглыми прорвами, безвольными человеко-трансляторами и тысячами запуганных самок, от которых только и нужно было, что рождение новых клыкастых тварей, – все это показалось ей бесконечно мелким, не стоящим ее внимания. Теперь же, когда по вине Лешаги она лишилась большей части своего устрашающего войска, так и подавно.

Ну что ж, теперь именно его она заставит проломить для нее стены и проложить дороги, благодаря ему она сможет обрести новую власть, куда более всеохватную, чем прежде. «Гюрза всегда извивается, – гласила старая поговорка, – но всегда движется прямо к цели».

Появление Учителя спутало ее планы. В мыслях она давно похоронила виновника всех своих бед, того, о ком когда-то грезила по ночам, мечтая стать достойной его внимания. Теперь его вмешательство злило, но схватка только приобретала остроту. Бурый, как прежде, целиком был в ее власти, да и Лил без помощи Седого Ворона не смогла бы противиться ее воле. Гюрза прикрыла глаза, вспоминая недавнюю схватку.