— Ага, — растроганная таким теплым приемом, я совершенно неприлично хлюпнула носом. — Перекрасилась…

Ловцы из других отрядов тоже не сводили взглядов с нашей компании, а точнее — с ее центра, то есть меня. Новость о моей крови и вытекающих из этого последствиях, имеющих в настоящий момент огромное значение, и впрямь сделала меня если не знаменитой личностью, то, по крайней мере, заметной.

Хотя кого я обманываю? Именно что знаменитой, но я бы предпочла быть ничем не примечательным рядовым ловцом, а не иметь такую богатую наследственность.

Последним ко мне подошел Тэйн. Если кого-то я и была рада видеть даже больше, чем Крилл, так это его. Своей холодностью и сдержанностью до адмирала он, конечно, не дотягивал, но все же изрядно выделялся этими качествами на фоне остальных. Но сейчас за всей холодной сдержанностью я видела самое настоящее жаркое пламя, разгоревшееся из настоящих живых чувств.

Он был рад мне, по-настоящему рад, хотя я и дождалась от него только привычно ровного:

— С возвращением, ловец Талмор.

Это было больше, чем обмен взглядами. Тэйн был единственным, кто знал обо мне все, в том числе и про дар некромантии. Знал и не отворачивался. Знал и поддерживал. Знал и, искренне беспокоясь, молча обещал выслушать позднее.

Великое Поднебесье, как же я по всем скучала! Готова была еще хоть тысячу раз это повторить и потом еще столько же добавить!

Последние мрачные недели с лихвой окупались этим вечером, когда я чувствовала себя так, словно действительно вернулась Домой — именно так, с большой буквы. Наверное, настоящий Дом там, куда, несмотря ни на что, стремится душа. Там, куда всегда тянет возвращаться…

— Постойте-ка… — выдохнула я, внезапно обратив внимание на одну крайне важную деталь. — Да на вас форма ловцов!

— А ты думала, одна такая из кадетов будешь? — усмехнулась Сильвия, сложив руки на груди. — Позавчера клятвы принесли. На неделю раньше срока, между прочим.

Кадетов в Морском корпусе больше не осталось, и теперь мы все могли по праву считаться частью морского флота Объединенного Двулунного королевства. Но самое приятное заключалось в том, что теперь нам — бывшим кадетам, стали доступны посиделки «взрослых» ловцов, которые устраивались ими тайком от начальства и под покровом ночи.

Надо ли говорить, что решение организовать такое мероприятие было принято незамедлительно и обсуждению не подлежало?

— Сделаем все в лучшем виде! — возбужденным шепотом заверил Аргар. — Талмор, ты не пожалеешь, что служишь в нашем отряде!

— Да и так никогда не жалела… — попыталась возразить я, но мой глас потонул в воцарившемся гуле.

— Смотри у меня! Только попробуй как в прошлый раз напиться! — уперев руки в бока, предупредила братца Агира. И, уже обращаясь ко мне, пожаловалась: — Нет, ну ты представляешь, что после принятия новобранцев этот идиот учудил? В одиночку полбутылки огненной выпил! Залпом! На спор!

— Ну все-все, — замахал на нее руками позеленевший от одних только воспоминаний Аргар. — Учиться нужно на своих ошибках, а если их не совершать, то так и останешься неучем!

На миг застыв, он задумчиво поскреб подбородок и довольно выпалил:

— Не, ну круто я мысль завернул? Гениально же!

— Уймись, балабол, — закатила глаза Сильвия, незаметно бросив на меня выразительный взгляд.

Да, нам было что обсудить, но омрачать этот вечер подобными беседами я не хотела. Пусть все серьезные разговоры подождут до завтра, а эта ночь будет полна счастья и безбашенного веселья — такого, в котором я никогда не участвовала, но о каком втайне мечтала.

Как вскоре выяснилось, все посиделки традиционно проходили у Тэйна, который, будучи старшим ловцом, имел в распоряжении самую большую комнату. Вернее сказать, комнаты, поскольку их было две. Или три — это с учетом личной ванной.

В той, что являлась чем-то вроде гостиной, даже стоял камин, у которого Аргар тут же разбросал ворох принесенных подушек. Приход сослуживцев практически моментально ознаменовал окончание чистоты и идеального порядка, в котором Косичка держал свое казенное жилище. Рядом с подушками были пристроены одеяла и торжественно поставлены бутылки с той самой знаменитой огненной, по праву считающейся более убойной, чем ром и эль, вместе взятые. Ко всему алкоголю, за исключением легкого вина, я по-прежнему испытывала предубеждение и пить не собиралась, но…

— Не, Талмор, так не пойдет! — заявил Аргар, когда я отказалась от протянутого мне стакана. — Если хочешь, могу больше разбавить, но попробовать мою огненную ты обязана! Да мы ее с батей еще летом делали! Натурпродукт!

— В самом деле, Фрида, — обратилась ко мне Крилл. — Сейчас такие тяжелые времена… не знаешь, что ждет завтра. Так почему бы не позволить себе немножко отвлечься, пока есть такая возможность?

Я вспомнила папу, когда он не просыхал от беспробудного пьянства, его стеклянные глаза, когда удавалось залить в себя бутылку эля, и дикий крик, когда эту бутылку мне удавалось от него спрятать. Все это составляло неотъемлемую часть моей жизни. Восемнадцать долгих лет, за которые спиртное вызывало исключительно ненависть и отвращение. Но с девятнадцатилетием начался новый жизненный этап, и первые его месяцы оказались до того насыщенными, что перевернули все вверх дном, изменив мой мир просто до неузнаваемости.

Так странно — глядя на стоящий передо мной стакан и вспоминая фрагменты своей прошлой жизни, я не испытывала ничего. Даже удивилась. Прислушавшись к себе, поняла, что пить не хочу не столько из-за отвращения, сколько из-за чувства противоречия.

Бутылка эля всегда была моим главным страхом. Я боялась, что, попробовав алкоголь однажды, стану такой же, как отец, и жизнь утянет меня на еще большее дно, чем то, где я тогда находилась. Но теперь бояться было нечего.

Даже из страхов можно извлечь пользу, если научиться их преодолевать.

Огненную я попробовала. А потом еще долго периодически запивала ее холодным мятным чаем под всеобщий смех. Сидя у горящего камина, мы веселились, дурачились, слушали и рассказывали забавные истории. Были близки как никогда. Этой ночью у нас было свое маленькое уютное королевство, заключенное в стенах комнаты Морского корпуса. А понимание, что где-то там внизу, у подножия скалы, неистовствует недремлющее Сумеречное море, делало общение еще теплее.

За пределами этой комнаты совершались нападения и убийства, продумывались ходы в игре по сбору осколков кристалла душ; было ветрено, снежно и холодно. Здесь же царило тепло, а согревали нас вовсе не каминное пламя и не огненная.

По своим комнатам все разошлись под утро, причем некоторых пришлось буквально тащить. Аргар снова переоценил свои силы и, хвастаясь, что сможет перепить всех нас, вместе взятых, зашел слишком далеко. В результате остался спать среди вороха им же принесенных подушек, чем вызвал недовольство Тэйна: устроившийся на полу красный саламандр никак не вписывался в привычную картину идеального порядка.