– Дай-ка, – Петр отобрал саблю у Дмитрия, посмотрел на лезвие, даже потрогал его. Хмыкнул:

– Никто? – порывисто повернулся к нему царь.

Он и не собирался сопротивляться. Так они повернулись к Петру. Счастливые, влюбленные, улыбающиеся.

– И пятьсот рублей с меня, если проиграю! – добавил он.

– Ну, – начал вспоминать тот, – наверное, за семь.

Царь, человек умный и сметливый, конечно, видел подковерную борьбу, но вставать на чью-то сторону не захотел. Ибо он думал не о чьих-то личных позициях конкретно, а о России в целом. Стране была нужна деятельность обоих и поэтому им и думать не стоило об отставке одного из них.

– А потом посмотрим английскую паровую машину с моими переделками. Англичане, кстати, уже видели, предложили продать за двести тысяч фунтов стерлингов.

Дашенька – девочка умная и начитанная. Временами это льстит, временами – злит, поскольку приводит к такому процессу, как болтология.

– Ах!

Но пока он ее не видел. Где же она чертовка!

И он громко сообщил:

Даша осторожно обняла Дмитрия:

– На это время, государь, я могу познакомить с секретами металлургии, их никто не знает!

– Х-км, – хмыкнул Петр, – ну если ты зуб даешь.

– Ну ты силен! – удивился Петр, – а со шпагой-то как? Сабля, вижу, целая.

То же самое с медью. Я уж не стал звать заумных немцев, подождал, понял, что никто не может найти. Вызвал Дмитрия. Тот сказал – медь есть, но мало, можно одному человеку унести.

Он покачал головой, радуясь и тревожась.

– Не сердись, – передал он Дашу обратно Дмитрию, – если до сего момента думал я, что здесь и интересы Хилковых и твои тоже, то теперь вижу – семья ваша будет держаться на любви мужа и жены.

– Вот ты и попался, паршивый негодяй. Оправдывайся!

– Тебе спасибо, – отрывисто отмахнулся царь, – давай металл и руду больше и лучше. Вот будет твоя благодарность.

– Ах ты, камрад, совсем истосковался. Но вначале, извини, дело. А камрад? – и Петр крепко шлепнул его по спине.

– Черт побери! – прочувственно сказал Апраксин, – сам себе отрубил шпагу, как будто пальцы снес.

Дмитрий посчитал этот отказ справедливый.

Кругом политика!

– Я рублю!

Потом повернулся к Дмитрию:

– Теперь о награде тебе. мы уже поговорили о железном руднике и о его населении. Все люди, которые там есть, переходят в твою крепость. И те же самые людишки, которые работают на медном руднике, то же твои! Оба рудника – твое имущество на веки вечные!

Он посмотрел по сторонам и почувствовал жгучий взгляд Меньшикова. Ага, уже не стоит искать. Все же полез драться на место, ах ты!

Дмитрий прочувственно поклонился. Не так как по-русски – глубоко, раболепно, а по европейски, изящно и с достоинством.

Во-вторых, я его предупредил, что по своему положению, я себя вешать не дам. Можно рубить голову или, в качестве паллиатива, расстреливать.

Апраксин задумчиво посмотрел на обломки шпаги. Эфес и часть лезвия составляла одну часть, большую часть лезвия – другую.

– Дом ничего, кирпичный, – первым заговорил князь Александр, – правда, я привык в деревянном, но вам, наверное, видней. Тем более, я слышал, Петр Алексеевич запретил строить деревянные здания. Зато какой дом, большой, двухэтажный. Властители его должны жить, как настоящие князья!

– Что там шепчетесь? В голос говорите.

Тот молча, с таким же поклоном, отдал саблю.

Все оказалось очень просто. Машину на четыре пятых собрали, вложили в них много денег, увидели блестящую перспективу и… зашли в тупик. Окончательной модели у них так и не возникло.

Это сцена, разумеется, не скрылась от глаз Петра, и он, видя, как Даша приноровилась к Дмитрию, самолично налил Хилковым и Дмитрию водку и наливку.

– Ну, давайте же, камрады, за наш успех!

Это был весомый вклад, и Апраксин согласился, но поставил условие:

Отец Даши скромно сидел на боковой скамье. Он виновато улыбнулся, когда дочь ему об этом заговорила.

Дмитрий аккуратно вытащил из ножен клинок. Опытные воины, знающие поле битвы и высоко ценящие качество сабли, оценивающие смотрели на лезвие. Не очень опытные – смотрели на красоту рукояти, лезвия. И, поскольку, украшениями сабля не выделялась, гости, разгоряченные спиртными напитками, относились к ней все больше скептически.

И то ли из отчаяния, то ли надежды о помощи, они стали приглашать мастеров из разных стран, чтобы, учась, они еще и модернизировали машину.

Ну, мне на общее внимание было наплевать. Даше, как я обнаружил к удивлению, – тоже.

– Пойдем, поищем, пока царь слиток с Меньшиковым несут.

– Ты не боишься так разговаривать? – прошептала она на ухо, – государь за меньшее посылал на виселицу.

– Нет еще, – признался Дмитрий, твердо пообещав, – но возьму.

Он широко перекрестился: – «Спасибо тебе, Господи!»

Дмитрий оценил широту подарка. На северо-западе России, в районе Санкт-Петербурга он будет единственным поставщиком черной и цветной руды. И один из поставщиков других металлов. А, поскольку, везти надо недалеко, его товары будут самыми дешевыми и ходовыми.

– С делов семейных перейдем к государственным. Удрал, значит, к невесте. Теперь понимаю, почему. А вот то, что меди не достал, могу только ругать.

И едва по инерции от удара не свалился на пол.

За сколько дней выплавил? – спросил он у Дмитрия.

– Да медь-то я привез. Хорошая. Давай, государь, на спор. Я предлагаю слиток меди, а ты человека. Если он занесет один сюда медь, значит, ругай меня, сколько хочешь и как хочешь.

Дмитрий повернулся к царю. Вернее, пытался повернуться, но Даша и не собиралась отпускать из объятия своих рук. Более того, она сцепила их замком и подогнула ноги. Тащи, будущий муж!

Меньшиков кивнул и буквально побежал на улицу. Такое дело свалить выскочку Кистенева!он много не мог принести!

Петр фыркнул. Срок его явно не устраивал. Дмитрий поспешил добавить:

– Пусть делают, хорошие клинки ныне в цене.

– Спасибо! – радостно сказала Даша. Она была такой счастливой и красивой, что Петр перехватил ее у Дмитрия, обнял и расцеловал в обе щеки.

– Дом хороший, но кое-что я бы хотела переделать, – не выдержала Даша, – вот например…

– Смотри, до чего ты дитятю довел, плачет и стенает, – показал он на Меньшикова.

– Спасибо, государь! – наклонил он голову.

И побежала догонять своего почти мужа, который искал князя Александра, умудрившего пропасть посреди людской круговерти.

– Накануне сделана плавка стали. Вот, государь, сабля сделана из этого металла.

После этого чокнулся только с Мартой и Дмитрием и опрокинул водку в рот.

Вы сами видели – я этого одного человека вызвал, – кивнул он на Меньшикова, – не унес, хотя и надрывался, что было сил. И понятно, видано ли дело, слиток в полтораста килограмм утащить.