— Так, братва, — начал я. — Не знаю, кто там и что сказал, но предлагаю прежде всего отставить панику. Теперь мы не просто должны, мы обязаны выступить! И не просто выступить, а порвать там всех на бурные овации, ясно вам?

— А смысл? — вздохнул Астарот.

— Эй, это же концерт со зрителями, а не для жюри! — напомнил я. — Там будет полный зал, на головах друг у друга будут сидеть! Допустим, этот твой информированный человек сказал правду, и нас действительно никто не собирается принимать в рок-клуб. Что это значит?

— Нечестно так… — промямлил Бельфегор.

— Да пофиг, мир вообще не очень-то справедлив, — отмахнулся я. — Для нас с вами что это значит? Ну, если не рассматривать вариант «мы бросаем нафиг музыку и идем все вместе осваивать макраме».

— Ну… Что нам надо денег на взятку добыть… — хмуро предположил Бегемот.

Вот блин! Хреново туннельное зрение! Мы так увлеченно стремились все это время попасть в рок-клуб, что теперь кажется, что если не попадем, то это будет конец света, мировой армагеддец и великая депрессия в одном флаконе. Хотя может это я им хвосты накрутил. Окей, значит надо теперь раскручивать…

— Эй, ну вы чего скисли-то сразу? — я тряхнул Астарота за плечи и заглянул ему в лицо. Он ответил мне хмурым и унылым взглядом. — Я-таки хочу напомнить вам, что мы и до рок-клуба играли. И концерты у нас какие-то тоже были. Рок-клуб — это важная веха, конечно, но если мы туда не попадем, то это не значит, что пора сесть на жопку ровно. Покривляемся, как дебилы… — Я снова посмотрел на Астарота. — Ты правда уверен, что мы фигню делаем?

— Нет! — тут же бодро возразил Кирилл. Глаза его сверкнули. — Ничего не фигню! Астарот, ну правда!

— Не фигню… — буркнул Астарот, опустив глаза.

— Ты же хочешь, чтобы нашу музыку люди слушали! — я снова тряхнул его за плечи. — А как они услышат, если мы на концерт не явимся?

— Но нас же все равно не примут… — снова начал он, но замолчал. Поднял глаза от пола и посмотрел на меня.

— Да и хрен с ними! — я махнул рукой. — Ну и пусть плесневеют в своем корытце! Не сошелся свет клином на этом рок-клубе. Я напоминаю, что у нас скоро будет первый клип, а еще нам нужно к концерту в военном училище подготовиться. И к еще одному концерту, на овощехранилище с повешенным мальчиком. Или закопанным? И Жан завтра обещал занести статью про то, как мы клип снимали.

— Ой, да! — встрепенулся Бельфегор. — Мама сказала, что можно будет на сцене поснимать в следующий вторник ночью. Дядя Боря сказал, что останется и поможет свет настроить.

— А я же про того мальчика песню дописал! — проговорил Кирилл. — Точнее, про злую девочку. Только я сегодня еще не готов ее спеть, но на следующей репетиции обязательно…

— Все равно обидно получается… — сказал Астарот. Но уже, к счастью, не совсем упадническим тоном. И плечи распрямил чутка, больше не смотрелся сдувшимся тюфячком.

— А кто тебе эту инфу выдал, не скажешь? — на всякий случай уточнил я.

— Борода сказал, — после недолгой паузы выдал инсайдера Астарот.

Ну да, конечно. В каждой уважающей себя тусовке должен быть свой Борода. Я лично знал как минимум четверых человек с таким погонялом. И сейчас я быстро листал странички мысленного справочника, силясь понять, про какого именно Бороду речь.

— Борода — это Сеня Бородаенко? — быстро спросил я. — Из «Парка культуры и отдыха»?

Смутно вспомнился квартирник «Папоротника», треп с компанией «старших товарищей». И этот самый Борода вроде как тоже среди них был.

— Ну да, — кивнул наш фронтмен.

В памяти всплыл ночной разговор в студии Шутихина. Дядька с вислыми усами, который рассказывал историю о том, как Астарот распускал сопли и орал, что настоящему таланту на сцену не пробиться. И Борода этот самый стоял рядышком и кивал. А сейчас вот решил мальчика истеричного по доброте душевной предупредить, чтобы не старался особо.

Ну да, ну да…

— Да и хрен с ним! — я махнул рукой. — Чего сидим-то? Пора репетировать! Нам еще публику надо рвать в клочья, а мы фигней страдаем.

— Мальчики, а что там было про бэквокал? — невинно подала голос Люся.

В журналистской кофейне было многолюдно. Столики были заняты, акулы пера активно обсуждали самые разные темы, галдеж стоял, как на школьной перемене. Нам с Жаном пришлось ютиться на подоконнике, держа свои чашки кофе в руках. Это у Ивана тут именной столик, а его молодая версия такой чести не заслужила.

— Клип же еще не готов, да? — спросил Жан, вытаскивая из папки несколько листочков.

— Пока нет, — я покачал головой. — Доснимем сцену, потом еще сколько-то времени займет монтаж… Не знаю, сколько, честно.

— Слушай, тогда есть идейка одна, — Жан толкнул меня плечом. — У меня девушка работает на ТВ «Кинева». И я вот что подумал… Если материальчик этот сейчас придержать ненадолго, то можно будет сделать просто бомбу! Забабахать про вас программу во телеку и на этой же неделе дать статью, как вы клип снимали.

— Звучит отлично… — я отхлебнул кофе и пробежался глазами по тексту. — Хм, что-то я не помню этих баек в ту ночь. Или я рано уснул?

— Немного отсебятины добавил, — заржал Жан. — Для красного словца, так сказать. Там отлично так ложится история про деревенскую ведьму и про труп коровы… Но если хочешь, уберу!

— Нет-нет, нормально все, — быстро сказал я. — Прямо рождественский ужастик у тебя получился, а не репортаж!

— Так я и говорю! — Жан всплеснул руками. — Если мы покажем клип и статью выпустим в одно и то же время, то так будет лучше!

— Согласен, — кивнул я. — Статья про клип, которого никто не видел — это не так уж и интересно. Слушай, я, кстати, еще кое о чем поговорить хотел. Вроде ты собираешься заниматься музыкальным журналом после Нового года, я правильно помню?

— Да, — энергично кивнул Жан. — На самом деле не только журнал будет. Это будет как бы