— Это и есть твоя армия? — спросила я.

Таро посмотрел на своих товарищей.

— Это те, кто уцелели и не сдались. Долорес была старпомом на «Орфее», Мик и Ник вместе с отцом вели исследования на «Парусе», Окато Джексон — мой старпом с «Фудзивары», а Томаш был штурманом на «Гринвиче». Он тут дольше всех. В самом начале нас было почти тридцать, и нами командовал командор Джеймс Окленд, командир «Орфея», но потом он погиб. Другие или погибли, или сдались. Остались самые стойкие. А вы что здесь делаете?

— У нас задание, — проговорила я, посмотрев на Хока. — Мы должны были отыскать маленький патрульный катер, и попали в большую передрягу. Катер ещё не нашли.

— И не найдёте. Его, скорее всего, перехватили у входа. Те, кто на нём были, или уже мертвы, или будут убиты вскоре, если конечно не перейдут на их сторону.

— На чью сторону? — спросил Хок.

Таро посмотрел на него и, немного помолчав, проговорил:

— Это долгая история, командор. И если вы не торопитесь, мы расскажем вам всё, что знаем, в другом месте. Там уютнее.

Я обернулась и взглянула наверх.

— Белый Волк, приведите остальных.

Из-за камня на мгновение показалась большая белая голова со стоячими ушами и тут же скрылась.

— Это ваша собака? — поинтересовался Таро.

— Это наш… — начал Хок, но тут же поймал мой предостерегающий взгляд. — Ручной волк.

— Сколько вас? — спросил Окато Джексон, подозрительно глядя на меня.

— Шестеро, — ответила я. — Двое стрелков, два врача и мы со старпомом.

— У тебя два врача? — заинтересовался Таро.

— Да, — пробормотала я, присаживаясь на какой-то ящик. — Один основной, один — запасной.

— А остальные наверху, на звездолёте?

Я какое-то время молчала, потом снова посмотрела на Хока.

— У нас больше никого нет. И звездолёта тоже, — ответила я. — Он взорвался этой ночью на орбите, — я взглянула на Таро. — Можешь смеяться. Я потеряла звездолёт и две трети экипажа в первом же полёте. Наверно, ты был прав: плохой из меня командир.

— Я не буду смеяться, — покачал головой он. — Мы видели, что произошло ночью. Твою баркентину подорвал мой «Фудзивара». Так что я не лучше тебя…

— Сочувствую, — кивнула я.

Наверху послышались шаги, и в пещеру вошли наши спутники. Белый Волк опять был в человеческом обличье и успел одеться и привести себя в порядок. Я заметила, как напряглись люди Таро, увидев чужаков.

— И всё равно я не понимаю, — изнывая от подозрительности, проговорил Окато, нервно сжимая пальцами стрелу, наложенную на лук. — Как вы оказались здесь? С каким заданием вас сюда послали и…

— Хватит, — остановил его Таро. — У нас здесь потихоньку начинает развиваться паранойя. Мы иногда не доверяем даже себе, — пояснил он. — А тут ещё появляешься ты, командир земного подразделения, великая и прекрасная, в нашей проклятой глуши…

— Да, ты говорил, что тебе надоел этот… — я вздрогнула и поднялась, глядя на Таро. — Тебе ещё кто-то говорил обо мне, верно? Вы нашли нашего парня?

— Мы нашли его, — кивнул он. — И, наверно, очень хорошо, что с вами есть врачи.

Они провели нас какими-то катакомбами длиной в несколько километров, по известным только им приметам выбирая путь среди запутанного лабиринта ходов. В конце пути мы вошли в высокую пещеру, в потолке которой были видны трещины. Сквозь них проникал дневной свет, и потому было светло и уютно. К этой пещере примыкали ещё две, следующие друг за другом. В них одна стена отсутствовала, и пол заканчивался резким обрывом, поэтому обе пещеры казались широкими террасами, выдолбленными в отвесной скале. Из этих пещер открывался вид на плоскую равнину внизу, на другом конце которой стоял странный город из каменных башен. Там были только башни, сложенные из тёмных валунов, копьями врезающиеся в жёлтое небо.

Я на мгновение задержалась, увидев этот странный пейзаж, а потом прошла за Таро в небольшой закуток дальней пещеры, где на лохматых звериных шкурах лежал бледный Мангуст. Верхняя оболочка его скафандра и куртка были сняты, а грудь туго забинтована серыми тряпками, на которых в трёх местах проступали кровавые пятна.

Увидев нас, он подался вперёд, и его глаза на какое-то время ожили.

— Командор, — прошептал он лихорадочно. — Тия… Она убила Тайса и пыталась убить меня. Она с этими людьми…

— Я знаю, — присаживаясь рядом, проговорила я.

Положив руку ему на плечо, я заставила его снова лечь, и он бессильно распластался на шкурах. Подсев к нему с другой стороны, Джулиан начал снимать повязку. Дакоста стоял в стороне, глядя на Мангуста остановившимся взглядом. Хотелось верить, что его потрясли слова раненого, а не его вид.

— Я подвёл вас… — прошелестел Мангуст, глядя на меня потускневшими глазами.

— Нет, — возразила я. — Мы беспокоились о вас и рады, что вы живы.

— На корабле всё в порядке?

Я поймала взгляд Джулиана и кивнула.

— Всё хорошо. Поберегите силы, они вам понадобятся.

Джулиан рывком снял повязку и открыл три зияющие обугленные раны. Дакоста тут же отошёл. Джулиан какое-то время напряжённо смотрел на раны.

— Плохи мои дела, доктор? — попытался улыбнуться Мангуст.

— Пока вы живы, надежда есть, — ответил тот, пододвигая ближе свою сумку. — Значит так, я обработаю раны и сделаю перевязку. А дальше, вам самому придётся бороться за свою жизнь.

— Это ничего… — прошептал он. — Я живучий…

Джулиан открыл сумку и посмотрел на меня.

— Я справлюсь сам.

Я вышла. Белый Волк присел рядом со своим другом на то место, откуда поднялась я, и взял его руку в свою.

Дакоста стоял на краю террасы, скрестив руки на груди, и мрачно смотрел на странный город вдали.

— Он не выживет, — произнёс он. — Удивительно, что он вообще ещё жив.

— Что предлагаете?

— Ничего, МакЛарен всё делает правильно. Врач не должен сдаваться, пока пациент жив… Чёрт, я не могу избавиться от мысли, что это моя вина.

Вряд ли он нуждался в утешении, поэтому я промолчала. Какое-то время я вглядывалась в город на другой стороне равнины, а потом увидела, что над ним в белёсой дымке кружат то ли огромные птицы, то ли похожие на них летательные аппараты.

— Что это за город? — спросила я, обернувшись.

К нам тут же подошёл Таро и встал рядом.

— Это и есть их гнездо. Оттуда выползает всё зло, и там умирает любое добро. Они называют его Бет, Врата Храма. Мы зовем его змеиным гнездом.

— Так кто же всё-таки они?