Не смей меня прогонять, — угрожающе подняв вверх кулак, произнес Дима.

Ты хочешь меня ударить? — поинтересовался я с легким оттенком любопытства. Интересно, насколько далеко он собирается зайти в своем стремлении получить зелье?

Ты только что позволил вылить одно из самых величайших даров этого мира в унитаз и еще спрашиваешь? — со слезами на глазах проговорил Димка.

Да зачем оно тебе? Разве нам было плохо без зелья?

Может, вам и не было, — указывая на нас с Эмми, ответил брат. — Она и так вампир и обладает огромной силой. При этом она готова выполнить любое твое желание. Тебе несказанно повезло. А что остается мне? Прозябать в вашей тени?

До этого момента я не подозревал, что собственный брат мне завидует. Если бы кто-то сказал мне об этом, я бы очень удивился, потому что полагал: в моем нынешнем положении нет ничего хорошего. Моя девушка — вампир, и я никогда не считал это привилегией или подарком судьбы, наоборот, был бы только счастлив, если бы Эмми снова стала человеком. Думаю, и она тоже не отказалась бы от такого шанса.

— Я вечно должен исполнять вторые роли, — между тем жаловался Димка. — Вы никуда меня не берете. Вечно беспокоитесь, что со мной может что-то случиться. А мне уже не пять лет. Я хочу жить на полную.

— Живи, — обескуражено развел я руками.

— Так не мешай мне! — Выкрикнув это, Дима направился к двери, которая только чудом удержалась на петлях после его хлопка.

Я перевел взгляд на Эмми, надеясь, что у нее есть объяснение случившемуся. Мне были непонятны мотивы брата, и я списал их на возбуждение от зелья.

— Надо его вернуть, — тихо проговорила Амаранта.

Завтра сам придет, — уклонился я от обязанностей старшего брата. Не хотелось снова начинать этот бессмысленный разговор, а насколько я знал Диму, этого было не избежать. Лучше ему побыть наедине со своими мыслями.

Скоро закончится действие зелья, — напомнила Эмми.

— Прекрасно, — кивнул я, — только этого я и жду.

Ты не понял, — принялась она за разъяснения, — вы слишком долго принимали его, так что ломка неизбежна.

Ломка? — Я удивился, услышав от Эмми термин из лексикона наркоманов.

— Более подходящего слова найти невозможно.

Я понимал, что в такой тяжелый момент Дима не должен оставаться один, но во мне заговорила обида. Вспомнилось, что этой ночью брат поднял на меня руку и собирался сделать это повторно. Пусть помучается, кровожадно подумал я. Еще сам приползет как миленький, когда станет совсем плохо. Вот так мелочная часть моей души одержала верх над состраданием и любовью к младшему брату. Видимо, за это я и был впоследствии наказан.

— Сам справится, не маленький, — заявил я.

Эмми посмотрела на меня с осуждением, но не стала спорить. У девушки было правило, которое она старалась не нарушать: не лезть в наши семейные споры и перепалки. Амаранта полагала, что мы сами должны разбираться между собой. Конечно, она всегда помогала мне советом, но дальше этого дело не шло.

Чтобы как-то отвлечься, я позвонил отцу и доложил ему об успешном окончании дела. Как оказалось, он тоже наконец достал суккуба и готов в любую минуту выехать к нам. Помня о небольших шалостях, о которых мы не посчитали нужным ему сообщить, я догово-рился о встрече за пределами города, выпросив лишний день на восстановление сил. Кто знает, сколько длится эта «ломка»? Учитывая, что я впервые имею дело с подобной вещью, ответа у меня не было. Для нас же будет лучше, если мы приедем к отцу свеженькими и бодрыми.

Закончив разговор, я обратился к Эмми:

Когда это начнется?

Ты почувствуешь, — туманно ответила она.

Просто я хотел знать, сколько у нас времени.

Амаранта поняла намек и посмотрела на меня с легкой улыбкой:

На твоем месте я бы думала о другом.

Например?

— Лучше посмотри телевизор, — вздохнула Эмми. — Силы тебе еще понадобятся.

Ничего не оставалось, как подчиниться. Было около пяти утра, не все каналы работали, но мне удалось найти неплохую передачу о животных. Не знаю, кого в такую рань может заинтересовать жизнь подводного мира, но именно на нем остановился мой выбор.

Прошло часа два. Я бездумно смотрел телевизор (спать не хотелось, так как зелье все еще придавало сил), а Эмми наблюдала за мной. Примерно к семи утра я начал ощущать непонятное беспокойство. Оно медленно, но верно росло, так что вскоре я уже не мог уси-деть на месте, поэтому встал и принялся расхаживать по комнате.

Я чувствовал себя крайне возбужденным. Некуда было девать руки, и я, как какой-нибудь истерик, постоянно то размахивал ими, то теребил на груди крестик, еще в детстве подаренный мне матерью, который я носил, не снимая, то приглаживал волосы. Но ничего не помогало, наоборот, нервное напряжение продолжало расти.

Эмми все это время сидела молча, видимо догадываясь, что я сейчас меньше всего нуждаюсь в собеседнике. Пару раз я пробовал сесть, но больше чем на несколько секунд меня не хватало, и я снова вскакивал. Наконец, мельтешения привели к внезапной и острой тошноте.

Еле успев добежать до туалета, я выплеснул содержимое желудка в унитаз, и минут десять меня без остановки рвало. Дошло до того, что начал выходить пустой желудочный сок, так как во мне не осталось ни грамма пищи.

После того как прошла тошнота, я кое-как умылся и вернулся в комнату. Я с трудом держался на ногах и, если бы не Эмми, наверное, упал бы. Она помогла мне добраться до кровати, и я в полубредовом состоянии рухнул на постель. Пока еще сохранял способность думать, вспомнил Диму, который был обречен пережить все это в одиночку. Только теперь мне стал понятен весь ужас собственного поступка. Я искренне раскаивался и даже хотел сказать Эмми, чтобы она сходила проведать брата, но к тому времени силы уже настолько покинули меня, что я мог лишь еле слышно мычать.

Потом мысли стали путаться. Я, кажется, бредил, но, кроме ярких красок, вспыхивающих перед внутренним взором, ничего не запомнилось. Было невыносимо жарко. Все тело горело, но не от внешнего жара, а от огня, идущего изнутри. Я пытался разодрать себе грудь, мечтая выпустить этот огонь наружу, но Эмми мешала, удерживая мои руки. Затем последовала новая череда ярких образов и, наконец, долгожданное забытье.

Лишь спустя несколько жутких часов я погрузился в тревожный, полный кошмаров сон.

Очнулся я внезапно, не осознавая, где я и кто. Страшно хотелось пить, но сил, чтобы приподнять руку, не было. Одежда насквозь пропиталась потом и прилипла к телу, причиняя жуткий дискомфорт. Все кости ломило. Я чувствовал каждую мышцу и даже са-мую малюсенькую клеточку организма. Не могу сказать, чтобы мне это нравилось.

Осторожно приоткрыв один глаз, я увидел Эмми. Она сидела рядом на кровати и держала меня за руку. Внимательные глаза неотрывно следили за мной, поэтому девушка сразу заметила, что я пришел в себя.