– В общем, сэ… Что?!

– Вы залезете на крышу. Высоко. Мы должны первыми увидеть, когда он начнет наступление. Я так хочу.

Колон попытался продемонстрировать, что как раз он этого очень не хочет.

– Думаешь, это хорошая идея? – рискнул он.

Ваймс посмотрел на него ничего не выражающим взглядом.

– Да, сержант. Я так решил, – холодно промолвил он. – А теперь иди и выполняй.

Оставшись один, Ваймс умылся холодной водой и побрился, после чего принялся рыться в дорожном сундуке. Рылся он довольно долго, пока не выудил оттуда церемониальный нагрудник и алый плащ. Точнее, плащ, НЕКОГДА бывший алым, – кое-где он по-прежнему оставался таковым, хотя большая часть его поверхности напоминала скорее мелкую сеть, которую долго и успешно использовали для ловли моли. Имелся также шлем, вызывающе бесплюмажный; его золотое покрытие толщиной в молекулу облезло так давно, что о нем можно было бы и не упоминать.

Однажды Ваймс начал откладывать деньги на новый плащ. Но они куда-то подевались.

Штаб Ночной Стражи был пуст. Эррол лежал на обломках ящика из-под фруктов, который Шноббс стащил специально для него. Остальное было съедено или растворилось.

В теплой тишине непрекращающееся бурчание драконьего желудка звучало особенно громко. Время от времени дракончик начинал скулить.

Ваймс задумчиво почесал Эррола за ушами.

– Что с тобой, малыш? – спросил он.

Дверь со скрипом распахнулась. Вошел Моркоу, увидел Ваймса, стоящего на корточках рядом с поверженным ящиком, и отдал честь.

– Мы тут забеспокоились, – начал он. – Уголь совсем не ест. Все время лежит, подергивается и скулит. Как вы думаете, сэр, может, с ним что-то не в порядке?

– Вполне возможно, – кивнул Ваймс. – Но для дракона подобное состояние вполне нормально. С ними всегда так. Не из-за одного, так из-за другого.

Эррол смерил Ваймса скорбным взглядом и опять закрыл глаза. Ваймс набросил на дракончика кусок одеяла.

Что-то запищало. Ваймс пошарил около трясущегося дракончика, вытащил маленького резинового бегемота, некоторое время удивленно разглядывал игрушку, а затем пару раз сдавил.

– Я решил, может, хоть это его развеселит, – слегка смущенно объяснил Моркоу.

– Ты купил ему игрушку?

– Да, сэр.

– Какая добрая мысль.

Ваймс искренне надеялся, что Моркоу не заметил валяющийся в углу ящика пушистый мячик. Этот был гораздо дороже.

Оставив Моркоу с Эрролом, он вышел во внешний мир.

Флагов и транспарантов заметно прибавилось. Несмотря на то что до коронации оставалось еще несколько часов, на главных улицах уже начали собираться люди, занимая места вдоль маршрута следования. И все равно общее впечатление было крайне угнетающим.

Внезапно Ваймс почувствовал голод – такой, который парой глотков не удовлетворишь. Широким шагом он зашагал к «Реберному дому Харги». Это заведение он посещал уже много лет, но сегодня его ждал еще один неприятный сюрприз. Обычно единственным украшением «Реберного дома» был жилет Шэма Харги, а пища представляла собой добротное, надежное топливо – в самый раз для холодного утра, сплошь калории, жир и белок, да еще, быть может, тихо плачущий от одиночества витамин. Сегодня комнату пересекали сделанные вручную бумажные гирлянды, а на стол перед капитаном положили раскрашенное цветными карандашами меню, в котором на всех неизменно кривых строчках фигурировали слова «Коронасьон» и «Рояль».

Ваймс устало ткнул пальцем в верхнюю строчку.

– Что это такое?

Харга уставился в меню. Кроме них, в заведении никого не было.

– Здесь сказано: «Купите Рояль Заказ», капитан, – гордо объяснил Харга.

– А что это значит?

Харга почесал затылок половником.

– Это значит, – сказал он, – что если сюда зайдет король, то ему понравится.

– А ничего менее аристократического у тебя нет? – кисло осведомился Ваймс, после чего согласился на плебейские гренки и пролетарский бифштекс, приготовленный настолько «с кровью», что мясо до сих пор судорожно подергивалось.

Ваймс ел у стойки. Вдруг течение его мыслей нарушил странный скребущий звук.

– Чем это ты там занимаешься? – он поднял голову от тарелки.

Харга, высунувшись из-за стойки, ответил ему виноватым взглядом.

– Да так, ничем особенным, капитан, – пожал плечами он.

Когда Ваймс устремил орлиный взор за изрезанную ножами стойку, Харга сделал попытку скрыть порочащую улику за спиной.

– Ладно тебе, Шэм. Уж мне-то можешь показать.

Харга с неохотой поднял в воздух мясистые лапы.

– Я всего лишь соскребал со сковородки старый жир, – неловко пробормотал он.

– Ясно. Кстати, Шэм, как давно мы друг друга знаем? – убийственно-дружелюбно спросил Ваймс.

– Много лет, капитан, – сказал Харга. – Ты сюда почитай каждый день приходишь. Один из лучших клиентов.

Ваймс перегнулся через стойку так, что его нос оказался на одном уровне с расплющенным розовым предметом посередине лица Харги.

– И за все это время ты хотя бы раз пытался отскрести со сковородки старый жир?

Харга сделал попытку увильнуть от ответа.

– Ну-у-у…

– Он был мне как друг, этот жир, – продолжал Ваймс. – И эти черные кусочки в нем, я их полюбил, мы чуть ли не здоровались при встрече. Этот жир – сам по себе еда. Наверное, кофейник ты тоже вычистил, да? Сразу чувствуется. В жизни не пробовал более мерзкого пойла. В том, прежнем, кофе – в нем был АРОМАТ.

– Ну, я подумал, вроде бы уже пора…

– А ПОЧЕМУ ты так подумал?

Пухлые пальцы Харги выронили сковородку.

– Ведь ко мне может заглянуть сам король и…

– Да вы все чокнулись!

– Но, капитан…

Обвиняющий палец Ваймса уперся в обширный жилет Харги.

– Ты хоть имя-то его знаешь, этого короля? – проревел он.

– А вот и знаю! – обиделся Харга. – Ясное дело, знаю. Оно ж везде написано, на транспарантах и так далее. Его зовут, э-э, Виват Король!

В отчаянии покачав головой и скорбя в сердце над низкопоклонством человеческого рода, Ваймс оставил трактирщика в покое.

Библиотекарь, пребывающий в совсем другом времени и в совершенно ином месте, завершил чтение. Он добрался до конца текста. Но не до конца книги – потому что книги оставалось еще много. Однако оставшаяся часть обуглилась и скукожилась до нечитаемого состояния.

Последние несколько оставшихся страниц дались крайне нелегко. Рука автора дрожала, он писал быстро, то и дело ставил кляксы. Но библиотекарь имел огромный опыт чтения кошмарных текстов, самых худших из когда-либо переплетавшихся памятников письменности, – ему доводилось читать те слова, которые в то же самое время пытались читать его, и слова, которые корчились и бегали взад-вперед по странице. Здесь, по крайней мере, было не так тяжело. Просто человек, писавший данный текст, был крайне напуган. Он из последних сил стремился запечатлеть предупреждение – предупреждение о смертельной опасности.