С этими словами она поднялась и повесила на плечо мешок. Остальные засуетились, засобирались, готовые следовать за нею – все, кроме Данилы. Он так и остался сидеть, только поменял положение тела, оперся ладонью о песок и громко спросил, обращаясь к Стефании, но кивая на Анфису:

– Ты уверена, что она – это она, а не засланный казачок? Слишком уж все гладко выходит. А доказательств – никаких!

– А какие тебе нужны доказательства? – резко спросила Стефания, развернулась к нему и уперла руки в боки. – Или теперь, прежде чем все портить, стал во всем сомневаться?

Марина незаметно перевела взгляд с одного на другого и тихо шепнула стоявшему рядом с ней Максу:

– Что я говорила? Капулетти и Монтекки! Ну что у них опять не так?

Ни Стефания, ни Данила не услышали ее слов, занятые словесным поединком. Во взглядах, которыми они обменялись, искр оказалось столько, что можно было спалить лес.

– Научен опытом, – с лишь им понятным значением произнес Данила, поднялся на ноги и остановился в метре от нее с видом обвинителя.

– Чем она может подтвердить то, что она Анфиса, а не кто-то другой? Что это она, а не Артем в ее обличье?

– Ну, знаешь! – возмущенно воскликнула Анфиса и громко шмыгнула носом.

– Тебя похоронили, – нехорошо улыбнулся Данила, – а ты встала и пошла. Явилась к нам и рассказываешь о том, что тебя якобы спас пес. Но я не вижу его. Где он?

– Не знаю! Думаешь, я остановилась посмотреть, чем закончится драка?! Драпанула сюда изо всех сил!

Данила вновь перевел взгляд на Стефанию, будто Анфиса перестала для него существовать.

– Мне нужно убедиться, что это она, и не кто-то другой!

– И что ты предлагаешь? Резать ее ножом, чтобы увидеть, потечет ли у нее кровь? – нехорошим шепотом спросила Стефания. – Или, раз ножа у тебя нет, сразу топориком? Чтобы не скучал в твоем рюкзаке? Это Анфиса, и точка!

– А чем докажешь? – шагнул к ней Данила так, что они едва не соприкоснулись телами. – Возьмем Анфису на катер, а вдруг она там на кого-то нападет? Выцедит, например, из тебя жизнь? И пикнуть не успеешь!

– А ничего, что я тут рядом стою? Может, стоит поинтересоваться у меня, хочу ли я, чтобы меня резали ножом? Или собираюсь ли на кого нападать? – вмешалась Анфиса, но ее опять не услышали. Похоже, Стефании и Даниле было не столь важно решить, настоящая ли перед ними Анфиса, сколько закончить свой начатый еще раньше диалог. Марина переглянулась с Максом и пожала плечами. Что-то изменилось, перекатилось с одного края на другой, как шар. Равновесие оказалось недолгим.

– Ладно, я согласна! – сдалась Анфиса и на мгновение сумела привлечь взгляды Данилы и Стефании. – Режьте меня! Хоть вашим дурацким тупым топором!

– Ага, как же! Порежем тебя, а что потом с раной делать? Это убийственная идея!

– Но мне нужны доказательства, – продолжал настаивать Данила. – Если бы с Анфисой прибежала собака, это стало бы доказательством! Пес на мертвых выл! – настаивал Данила.

– Ну, извини! В собаках у нас ученый ты! А мы как-то больше людям доверяем! – распалялась Стефания.

– Собаку зовут Дик! – выкрикнула Анфиса и даже подпрыгнула на месте, чтобы ее наконец-то заметили, но бесполезно. Данила со Стефанией продолжали испепелять друг друга взглядами. Лишь когда Анфиса вновь громко чихнула, Стефания встрепенулась, и ее лицо озарила довольная улыбка.

– Вот! Вот тебе доказательство!

Она бесцеремонно схватила Анфису за плечи и выставила ее перед собой как щит.

– Она простужена! Чихает! У нее насморк и, кажется, повышается температура! Мертвые могут простужаться?

– Но Гоша… – неожиданно вмешался Макс, хоть на него и цыкнула Марина. – У него тоже повышалась температура, я принял его состояние за болезнь!

Данила бросил на него благодарный взгляд. Но Стефания уже обернула ситуацию в свою пользу и торжествующе взмахнула рукой:

– Вот! Вот! Анфиса вполне могла простыть! Вон она как легко одета!

– Я еще купалась! – поспешно вставила та, с негодованием глядя на усомнившегося в ее истинном существовании рыжего. – Ты должен это помнить! Мы с тобой оставались вдвоем! Забыл? Ну да, ты же уснул. Но я купалась!

– Вот! Поэтому она и простыла! – отстаивала свою позицию Стефания так яростно, что у Марины возникли подозрения в том, что ей важно не столько защитить Анфису, сколько растоптать в этом поединке рыжего.

– У нее поднялась температура, ее лихорадило! И этот Гоша симптомы простуды принял за признаки того, что Анфиса умирает! И потому увел ее на кладбище! Оказал, как он думал, услугу!

Стефания даже начала жестикулировать, а в ее речи прорезался неожиданный акцент. Такие перемены в ее поведении не обескуражили разве что только Данилу, который сощурил глаза и на всякий случай сделал шаг назад, будто опасался того, что размахивающая руками Стефания ненароком заедет ему по лицу.

– А Артем? Этот Артем? Он вернулся в лагерь, чтобы забрать у Анфисы жизнь! Нет? – не сдавался он.

– Ты его спугнул! Сам говорил! И Артем Анфисе это тоже сказал! Чем ты слушал?

Они вновь, позабыв об Анфисе, затеяли свой бесконечный спор. Макс с Мариной недовольно переглянулись. И в тот момент, когда Марина решила вмешаться, вперед выступила Анфиса.

– Вот! – продемонстрировала она палец, на котором выступила капелька крови. Не найдя ничего острого, Анфиса расковыряла ранку пряжкой от ремня.

– Вот тебе еще доказательство! – Стефания схватила ее за запястье и едва не ткнула пальцем Анфисы Даниле в глаз. – Смотри, любуйся!

– Какая страсть, – усмехнулся Макс. – Если бы они с таким пылом не спорили, а целовались, от этого было бы куда больше толку.

– Никогда! Слышите, никогда я не буду целоваться с этим! – развернулась к ним Стефания. Ее глаза вспыхнули ярым негодованием. Загорелые скулы заливал румянец, темная прядь волос прилипла к взмокшему лбу. Она была так хороша в гневе, что даже Марина невольно ею залюбовалась.

– Пойдем, Анфиса! Мы теряем время, – опомнилась Стефания, – и если рыжий вдруг окажется прав и ты не Анфиса, а кто-то из этих, будь добра, грызани его первым! Закусай до смерти! Невыносимый! Черт бы его побрал…

Она решительным шагом направилась в сторону причала, не обращая внимания на раздавшийся ей вслед хохот Данилы. От ее выпрямленной спины и расправленных плеч так и веяло искрившей яростью.

– Что на нее нашло? – недоуменно спросила у рыжего Марина, которую такая смена ролей не просто обескуражила, а напугала. Спросила без всякой надежды на то, что Данила ей ответит. Но он протяжно вздохнул и с сожалением признался:

– Налажал я, Марин, по-крупному. Она имеет полное право ненавидеть меня. А еще я японский летчик.

К чему была произнесена последняя фраза, так и осталось для нее загадкой. Данила уже бросился нагонять Стефанию, подстроился под ее быстрый шаг, хоть и заметно было, как ему больно наступать на ногу. Наклонившись к Стефании, он что-то ей сказал. Но она лишь упрямо мотнула головой. Данила не отставал, протянул руку, чтобы снять с ее плеча ношу. Но Стефания дернулась в сторону и обошла рыжего по далекой кривой.