— Тетушка, вы очаровательны! — искренне сказал я, оглядев ее с ног до головы.

Она и впрямь прекрасно выглядела: новая шляпка (и премилая, надо сказать, хотя я не слишком разбираюсь в дамской моде), темно-голубое платье, деликатно обрисовывающее фигуру, и самое главное — сияющие глаза и играющая на губах улыбка.

— Я знаю, дорогой! — с некоторым самодовольством согласилась тетушка. — Но спасибо!

— Но что случилось? Почему вы так задержались? Право, я уже собирался ехать за вами!

— Прямо перед выездом у Сирила что-то поломалось в машине, — поджала она губы. Кузен набычился, а я усмехнулся: видимо, он из последних сил старался помешать этому браку. — Я всегда ему говорила, чтобы не пробовал сам чинить что-либо, на это есть механики! Представляешь, я уже собралась идти пешком, а он еще пытался меня отговорить…

Зная тетушку, я мог с уверенностью сказать, что попытка эта с треском провалилась.

— К счастью, стоило мне выйти на дорогу, как появилась эта молодая леди, — продолжала тетушка. — Она была так любезна, что согласилась подвезти нас… Истинный подарок судьбы! А теперь поспешим, пока мой дорогой полковник не решил, будто я сбежала из-под венца…

— Прошу! — подав ей руку, я повел тетушку по дорожке.

Толпа молча расступалась перед нами, как Красное море перед пророком Моисеем…

Увидев убранную цветами церковь, я пожалел, что послушал Ларримера — в приторно-благоуханном великолепии белых лилий и роз без шипов недоставало… хм… перчинки или, скажем, колючки.

На лице полковника, застывшего у алтаря немым олицетворением терпения, при виде тети Мейбл отразилось такое облегчение и такое неземное счастье, что я уверился — брак тетушки непременно будет удачным. Впрочем, процедура венчания от этого не утратила ни грана пафоса и нелепости. Разве что на лицо полковника стоило полюбоваться, когда викарий поинтересовался, не знают ли присутствующие причин для того, чтобы этот брак не состоялся. Я покосился на внушительный кулак полковника. Надо думать, если бы кто-то посмел хотя бы заикнуться о таковых причинах, он вряд ли бы прожил дольше минуты — жених задушил бы его собственной рукой! Да-да, единственной! Уверен, Стивенсону это бы ничуть не помешало…

В первом ряду стояли члены семьи и ближайшие друзья: загадочный дядя Эдвард, Сирил (за спиной которого я с некоторым удивлением обнаружил давешнюю амазонку), мистер Клариджес.

Хм… пожалуй, никто из них не казался действительно довольным. Эдвард усмехался, но как-то так, будто с трудом удерживал уголки губ поднятыми, мистер Клариджес вовсе мрачно смотрел в пол, а Сирил, затянутый в праздничный костюм, выглядел совершенно убитым. Когда его матушка подошла к алтарю, он, по-моему, едва не расплакался. Дамы сочувственно отнеслись к такому проявлению сыновней любви, но я-то знал: Сирил горюет об утраченной свободе! При полковнике поди забалуй…

Как уже говорилось выше, полковник Стивенсон был вполне обеспеченным джентльменом, а вредных привычек (за исключением жевания табака, от каковой тетушка уже его избавила) за ним не водилось. Кроме того, он слыл еще и крайне прижимистым человеком, и я уверен, ему захочется узнать, на что именно пасынок спускает такие суммы! Мне стало даже немного жаль кузена.

У алтаря возникла некоторая заминка. Дело в том, что у полковника отсутствовала левая рука, именно та, на которую полагалось надевать венчальное кольцо. По-моему, даже священник растерялся, но Стивенсон с армейской прямотой заявил: «Не было бы рук вовсе, на шею бы повесил!» — и протянул тетушке правую руку. Нарушение традиций, но что поделать?

Когда церемония наконец закончилась, я вздохнул с облегчением. Церковь была набита битком, и из-за такого скопления народа и оглушительных цветочных ароматов было попросту нечем дышать. Новоиспеченная миссис Стивенсон под руку со счастливым супругом направилась к выходу, а я немного отстал. Не выношу подобные шумные сборища, но ради тетушки пришлось терпеть.

Зато когда вся эта радостная толпа повалила из церкви наружу и на мистера и миссис Стивенсон набросились с поздравлениями, я не выдержал. Люди свистели, кричали, нестройно играли на каких-то музыкальных инструментах… От этой какофонии звенело в ушах, и я, стремясь хоть недолго передохнуть, отправился искать укромный уголок. Удалось мне это с некоторым трудом — тетушкина свадьба вызвала ажиотаж у местных жителей, так что даже среди надгробий было не протолкнуться. По счастью, в северной стороне кладбища, где по традиции хоронили самоубийц и прочих сомнительных личностей, было безлюдно. Укрывшись в тени церкви, я наконец-то смог перевести дух. Приятно пахло свежей травой, прохладный ветерок дул прямо в лицо… Я оперся на ближайшую могильную плиту и прикрыл глаза, наслаждаясь относительным покоем.

— Празднуете, значит? — раздалось над самым моим ухом, и я едва не подскочил. Ручаюсь, что не слышал шагов!

— Да, — открывая глаза, машинально согласился я и обернулся. — Тетушка замуж…

И замолчал, разглядев своего неожиданного собеседника. Толстячок в цилиндре, одетый по моде двадцатилетней давности, сидел прямо на соседней плите… которая просвечивала сквозь него!

— Кхм… — прочистил горло я, пытаясь собраться с мыслями. Говорят, отъявленным пьяницам мерещатся черти и прочие потусторонние персонажи, да и злоупотребление моим любимым напитком может привести к любопытным видениям… Но я ведь не пил ничего, кроме чая и кофе, как минимум неделю!

— Что, страшно? — с каким-то мрачным удовольствием поинтересовался призрак, приосаниваясь.

— Не особенно, — признался я, рассматривая его.

Не такой уж я бесстрашный, однако повидал достаточно, чтобы не испугаться. К тому же при свете дня призрачный господин смотрелся слишком… безобидно, чтобы всерьез меня испугать.

Я отодвинулся от плиты (быть может, это его могила, тогда ему вряд ли понравится, что с ней обращаются столь бесцеремонно).

Призрак обиженно насупился и вновь завел:

— Празднуете, значит? Юная Мейбл — это твоя, значит, тетушка?

— Именно, — согласился я (хотя тетушку назвать юной язык не поворачивался) и наконец вспомнил о правилах хорошего тона. — Позвольте представиться: Виктор Кин.

— Виктор? — переспросил призрак, приближаясь. Нахмурился, будто припоминая, потом ухмыльнулся. — А, сын Артура!

— Да, — согласно наклонил я голову.

Призрака это сообщение почему-то обрадовало: он мерзко захихикал и потер руки:

— Как же, как же, сыночек убийцы, значит?

— Сэр, — нахмурился я, оправившись от удивления. — Я не понимаю, о чем вы говорите!

— А ты поспрашивай, поспрашивай! — все также хихикая, предложил он. — О смерти бедного Джона Эддерли, которого убил твой папаша, чтоб ему вечно гореть в аду!

Признаюсь, я разъярился. Разумеется, он нес полную чушь, но…

— Не смейте трепать имя моего отца! — рявкнул я, хватая негодяя за грудки (ума не приложу, как мне это удалось!). — Вам ясно?