В иллюстрации Харунобу действие стихотворения переносится из столицы Хэйан в Эдо, где изображены две модно одетые женщины: предполагается, что новый мир городской культуры превзошел в стиле древнюю столицу.

В 1780-х годах известность за свои смелые портреты красавиц получил Китагава Утамаро (1753–1806). Изображения актеров Кабуки обычно ограничивались головой и торсом; Утамаро же применил этот прием к изображению женщин, что позволило ему схватывать различия в характере и темпераменте женщин разных социальных слоев и щедро уделять внимание их искусным прическам и украшениям. Отказавшись от общего для всех выражения лица, Утамаро умел передать различные эмоциональные состояния своей модели — от страсти до утомленности. Чтобы передать мимолетные выражения на лицах женщин, Утамаро использовал хитрые приемы: прозрачную ткань или — более известный прием — зеркало, в котором отражается лицо женщины, когда она сама стоит к зрителю спиной.

Вероятным источником вдохновения для Утамаро с его детальными женскими портретами был современник художника Тосюсай Сяраку (это псевдоним). В 1749 году Сяраку появился из ниоткуда, как метеор на ночном небе, и так же внезапно исчез 10 месяцев спустя. Мы не знаем ни его настоящего имени, ни дат жизни. В короткий период своей деятельности он создал около 140 ксилографий, завоевав известность как художник «больших голов» — гравюр с изображением лица актера во время кульминационной сцены в пьесе Кабуки. Сяраку не идеализировал актеров, а, наоборот, изображал их правдиво, оставляя индивидуальные черты, например крупный нос или морщины, нетронутыми. Актеры в женских ролях (оннагата) безошибочно распознавались как мужчины, поскольку черты их были мужскими. Публике Эдо не понравился реализм Сяраку, что могло повлиять на его внезапное исчезновение, но позже зрители оценили динамику и энергию этих работ.

Поздние укиё-э отражают социальные движения последних лет правления сёгуната. Многие художники стали использовать европейские приемы живописи и перспективы, разъясненные и описанные в голландских текстах. Примерно с начала XIX века наблюдается расширение аудитории покупателей гравюр и быстрый рост как количества произведенных гравюр, так и количества отпечатанных копий для каждой. Национальную страсть к паломничествам и туризму обслуживали новые жанры, изображавшие пейзажи и известные достопримечательности Эдо и других регионов. Туристы, приезжавшие в столицу, охотно покупали такие гравюры как сувениры. Известный своими пейзажами Кацусика Хокусай (1760–1849) творил более 70 лет и перепробовал за это время множество стилей. Он рисовал актеров и красивых женщин, известные исторические сюжеты, а также традиционные цветы и птиц. В 1812 году он выпустил самоучитель для начинающих художников, где на примере причудливых изображений сцен из повседневной жизни преподавались простые приемы рисунка. Книга пошла нарасхват, и Хокусай выпустил еще 14 аналогичных, объединенных общим названием «Хокусай манга», с рисунками на различную тематику: духи, животные или гора Фудзи. Еще большую известность ему принесла следующая серия укиё-э — «36 видов горы Фудзи» (Фугаку сандзю: роккэй). Первой и наиболее известной гравюрой серии является «Большая волна в Канагаве» (Канагава-оки нами ура), на которой вспененные океанские волны обрамляют Фудзияму в снежной шапке, виднеющуюся вдалеке. Серия состоит как из драматических изображений этой горы самой по себе — при разном освещении, в разную погоду, так и из видов других известных достопримечательностей или действий, для которых Фудзияма выступает дальним фоном.

Одним из величайших мастеров укиё-э и соперником Хокусая был Утагава Хиросигэ (1797–1858), также известный как Андо Хиросигэ. Он происходил из самурайской семьи невысокого ранга, которая служила в пожарной команде Эдо. Хиросигэ изучал живопись в школе Кано и создал множество гравюр с цветами и птицами. Но самую большую известность ему, как и Хокусаю, принесли пейзажные гравюры. В 1832 году Хиросигэ участвовал в процессии санкин котай одного дайме, ехавшего из Эдо в Киото. Это путешествие вдохновило мастера на самый известный его труд — «53 станции Токайдо». Серия вышла на следующий год, и каждая гравюра в ней была посвящена одной конкретной станции. Безмятежные сельские пейзажи, изображенные художником, приобрели небывалую популярность: они стали самыми продаваемыми гравюрами укиё-э в истории. Хиросигэ продолжил серией «69 станций Кисокайдо», в которой проиллюстрировал остановки на горной дороге, пролегавшей вдали от побережья и соединявшей Киото и Эдо. Между 1856 и 1859 годами он выпустил примечательную серию «Сто самых знаменитых видов Эдо» со знаменитыми святилищами, храмами, садами и магазинами.

Когда в 1850-х годах Япония открыла границы для торговли с другими странами (см. главу 8), гравюры укиё-э и другие жанры японского художественного и прикладного искусства начали влиять на европейских и американских художников. Японские ткани, керамика, перегородчатая эмаль и бронза стремительно набирали популярность среди иностранных коллекционеров. Укиё-э, которое первоначально считалось дешевым, низовым искусством для простолюдинов, поначалу не экспортировали. Гравюры случайно «открыл» французский художник, разворачивая доставленный ему японский фарфор: посуда была завернута в экземпляры «Хокусай манга». Парижские магазины, торговавшие японскими товарами, начали привозить и гравюры, и среди их самых горячих почитателей и коллекционеров оказались известные художники. Яркие цвета и композиционная свобода укиё-э вдохновляли импрессионистов — Клода Моне, Эдуарда Мане, Эдгара Дега. Большую коллекцию гравюр собрал Винсент Ван Гог — он заимствовал оттуда яркие живые тона, необычную перспективу и сюжетные мотивы. Его работа «В японском вкусе: цветущая сакура» — это копия «Сливовой рощи в Камэйдо» Хиросигэ; «Папаша Танги» изображает владельца художественной лавки на фоне шести гравюр укиё-э. Американский художник Джеймс Уистлер также собирал гравюры и часто включал в свои работы кимоно, ширмы, веера и другие японские предметы. Гравюры привлекали не только живописцев: знаменитые архитекторы, включая Фрэнка Райта и Чарлза Макинтоша, изучали изображенные на гравюрах здания и старались воспроизвести их выдержанные природные материалы, текстуру, светотень и скромную декоративность.