Полина была явно не готова к такому повороту событий и запаниковала. Димыч, порядком уставший от этих перебранок, вскипел:

– Слушайте, заканчивайте уже. Что вы к Поле придрались-то?

– Поля идеальна. Ей нечего ни прибавить, ни убавить, – глядя Аяне в глаза, сказал Санчес.

– А мне чего не хватает? Может, мне мозгов добавить? Ты же уверен, что я глупее компьютерной приставки, так?

– В компьютерные приставки сейчас, кстати, ставят такие процессоры, что любой настольный компьютер позавидует!

– Перевожу. Это был такой комплимент. Компьютерной приставке, – попытался резюмировать Димыч, но Санчес не унимался:

– Нет, тебе нельзя мозгов добавлять.

– Это еще почему?

– Ты тогда совсем в мужчину превратишься.

– Я тоже люблю тебя нежно! – скривилась Аяна.

Несмотря на постоянные стычки Аяны и Санчеса, квартет почти все свободное время проводил вместе. Димыч и Санчес выкраивали это время в перерывах между изматывающими битвами за место своей компании под солнцем большого бизнеса и глубоким сном беззаботных молодых людей. Иногда его хватало на кино, выставку, краткий выезд на природу или посиделки у кого-то из друзей. Приглашать Аяну к себе домой Санчес категорически отказался, как, впрочем, и бывать у нее.

– Напряжение ее стервозного поля может создать опасные помехи для сложной компьютерной техники… – говорил он Димычу.

Не раз Аяна ехала на очередную встречу с твердой установкой наладить с Санчесом хоть сколько-нибудь нормальные отношения, но каждый раз малейшей искры хватало, чтобы новая волна взаимных насмешек накрывала компанию. Но и друг без друга они скучали. К каждой встрече они готовились старательно и изобретательно, чтобы не просто уколоть оппонента, но сделать это красиво и изящно.

– Ты в курсе, что твоя тезка, Аянами Рей, – первая девочка, научившаяся управлять биороботами? Разве это не символично? У тебя даже глаза с ней похожи. Такие же нарисованные – большие и влажные.

– А можно избавить меня от этих программистских комплиментов? Они такие же осмысленные, как лекции по истории религии на нашем курсе. И от того, и от другого у меня изжога.

– Неужели ты никогда не спрашивала у родителей про свое имя? Могу поспорить, что папа твой – большой фанат аниме.

– Папе некогда мультики смотреть, он Россию спасает. От таких биороботов, как ты.

– Ф-ф-ф… мультики… Аниме – это не «мультики». Это целая субкультура.

– Субкультура тяжелых форм интеллектуально-мнестических расстройств, я так понимаю? Ты тоже этим болеешь?

– Я этим живу…

Аяна признавалась себе – что-то незаметное на первый взгляд, но страшно притягательное было в этом мальчике. Он сильно изменился с того момента, когда они познакомились, и продолжал меняться прямо на глазах. Под мягкой и податливой обивкой прощупывался довольно жесткий и несгибаемый каркас. Постоянно возникал соблазн попробовать его на прочность, испытать пределы его гибкости… Наблюдая исподтишка за тем, как Санчес что-то увлеченно рассказывает о своей работе, о своих футуристических идеях, как нежно он обнимает Полину, покусывая ее плечо, Аяна почти физически чувствовала внутри Санчеса какое-то ритмичное колебание, которое гипнотизировало и притягивало ее.

В своем электронном дневнике, закрытом от посторонних глаз, она писала: «Я всегда была уверена, что у меня – стальная душа, которая состоит из винтиков и шестеренок и не способна ни на какие непредсказуемые метания и сомнения вне рамок заложенной в нее создателем четкой программы. Дима заставляет этот механизм крутиться с бешеной скоростью, а биологическую программу – стремиться к своему исполнению. Саша, наоборот, расшатывает мои шестеренки, они скребутся, срываются с осей, срабатывают вхолостую. Этим он меня бесит. Как будто в нем установлен мощный магнит, к которому мой металл оказывается очень восприимчивым. Но эта восприимчивость непродуктивна, бессмысленна и болезненна. Интересно, понимает ли он это? Делает ли это специально? А если он поступает неосознанно – то может ли остановить все это, если захочет? А я могу?»

– Вася, есть разговор.

– Да, Леночек?

– Это по поводу Роби. Тебе не кажется, что он нас совершенно забросил? Целиком переключился на Lab34.

– Lab34 – тоже его бизнес. Имеет право, конечно. Но в целом я с тобой согласен. Мы по миру пойдем, если так будет продолжаться. Ты что, думаешь спрыгнуть?

– Куда сейчас спрыгнешь… Кризис везде. Никуда на работу не берут. Даже со своей клиентской базой. Клиенты все равно ничего не покупают.

– А о своем бизнесе не задумывалась?

– Я еще не готова. У меня мама больная. За квартиру съемную надо платить. И вообще – разбираться во всех этих делах. Я же только продавать умею… А ты что?

– А я подумываю, если честно. Надо только с клиентами договориться. Осторожно.

– А Роби не боишься? Узнает – мгновенно выкинет.

– Не его надо бояться, а Тимура. Вот уж кто ни перед чем не остановится…

– Тимур – цепной пес. Слушает хозяина. Ему говорят «фас», он и хватает.

– Только вопрос в том, кто у него хозяин. У меня часто возникает чувство, что это вовсе не Роби.

– И у тебя? Я тоже, чем больше смотрю на них…

– Ходили слухи. Только это строго между нами, ладно? Я на выездной сессии летом слышал от людей знающих и приближенных… Так вот, у Роби были какие-то проблемы с властями. Может, из-за его специфических увлечений. Или еще чего. Но прижучили его крепко, и контрольный пакет в бизнесе люди важные забрали. Которые через него нам с тобой, собственно, биржу РТС и обеспечили. А Тимура наблюдателем поставили, чтобы Роби не баловал.

– Ну и хорошо, что есть покровители! Они и клиентов поставляют, и на Роби есть управа, если что. Мы с тобой акциями компании не владеем, какая нам разница, у кого именно контрольный пакет! Зато не приходится, как говорится, «жить на одну зарплату».

– Ты предлагаешь к Тимуру идти жаловаться на то, что Роби увлекся Lab34 и не занимается основным бизнесом? Что-то мне подсказывает, что Тимур полностью в курсе. Смотри, как они с Димычем сошлись! Чуть ли не лучшими друзьями вдруг стали.

– Ты прав. Не поможет. Что же делать? Мне без бонусов, на голодном пайке, совсем тоскливо.

– Не говори, смотри, как исхудала…

– Эй, не лапай! Не для твоих похотливых ручонок эта фигурка с таким трудом в форме поддерживается. Это мой главный инвестиционный капитал. Или молодая жена снова держит тебя на голодном пайке?

Гриша продемонстрировал первый прототип своего изобретения в конце августа 2008 года. Хотя сложно было представить менее удачное время для запуска нового проекта, особенно такого революционного.